…но вместе с тем народ бедный… опрометчивостью не необъяснимою. — Вместо этих слов в черновой рукописи главы II было:
Не имея возможности обходиться без личного труда для обеспечения своего существования, эти люди терпеливо сносят всякого рода лишения, но навсегда или, по крайней мере, на долгое время остаются верными правилу, в силу которого частную деятельность предпочитают всякой другой. Конечно, в этом убеждении есть огромная недомолвка (да не подумает, однако ж, читатель, что в наших словах скрывается затаенная мысль в оправдание так называемой «другой» деятельности; нет, мы просто желаем высказать только то, что бывают в жизни обществ такие моменты, когда «независимость» есть нечто недостижимое во всех вообще сферах деятельности, какие бы мы ни вообразили себе), но во всяком случае недомолвка не необъяснимая.
Старое ехидство — эзоповский термин для обозначения «темных сил» насилия, крепостнической реакции.
…опытом общественных отношений… — Принципиально важны авторские колебания в определении конечных результатов тех порывов к тесному общению с народом, к которому стремятся «молодые люди». Так, после отмеченных слов в черновом автографе сначала было:
молодые люди научаются распознавать истинную меру народа, научаются относиться к нему сочувственно и приобретают для действий своих достаточно твердую точку опоры, сообщающую их деятельности такой практический смысл, который при более благоприятных обстоятельствах мог бы сразу поставить их в ряду замечательных политических деятелей.
Вместо этого после «сочувственно» написано:
Одного этого достаточно, чтобы произвести в нем целый нравственный переворот, чтобы дать ему ту твердую точку опоры, которая в будущем сообщит его деятельности ясный практический смысл. При помощи этого смысла желания, казавшиеся неосуществимыми, возведутся на степень неотразимых требований, мысль станет делом, идеал действительностью.
В последней редакции первая фраза цитированного отрывка была изменена, вторая же отброшена. Мысль, выраженная в опущенном предложении, лишь отчасти развивается в главе, повествующей о жизни и делах Веригина в Срывном. Видимо, Салтыков сам почувствовал неумеренность столь высокой оценки роли «практической деятельности».
Это стоило старику много хлопот… в оскорбленном сердце. — Эти строки на первой стадии работы над «Тихим пристанищем» отсутствовали, и вместо них было:
Это обстоятельство имело значительное влияние как на характер Веригина, так и на дальнейшую судьбу его. С детства он почувствовал себя одиноким и бездомным, почувствовал себя, так сказать, ответственным лицом за все свои поступки и действия, так как отец его, не имея никаких средств помогать ему, вынужден был совершенно предоставить его самому себе.
Материальные средства, обеспечивающие существование… студентов, в последнее время обратили на себя всеобщее внимание… — В начале 1862 г. при Литературном фонде было образовано так называемое II отделение для пособия учащейся молодежи, в одном из постановлений которого, в частности, говорилось: «Обратить особенное старание на доставление нуждающимся молодым людям возможности самим зарабатывать себе средства к существованию и потому публиковать в газетах, что нуждающиеся в учителях и учительницах, гувернерах и гувернантках <…> могут обращаться в комитет». «Уже во втором заседании, — вспоминал Пантелеев, — комитет <…> пришел к заключению, что одним из существеннейших средств к выполнению назначения отделения было бы доставление молодым людям дешевых квартир и стола» (Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания, М. 1958, стр. 271–273, 741). С подобным же предложением выступил еще в 1858 г. в «Русском вестнике» Н. X. Бунге (т. 14, апрель, кн. I, стр. 315).
Нельзя не сознаться, что между направлением нынешнего молодого поколения и того, которое жило, надеялось и мечтало лет двадцать тому назад, есть весьма существенное различие. — Салтыков сопоставляет жизнь и духовные устремления молодого поколения 30-40-х годов, с одной стороны, и 50-х — начала 60-х — с другой. Кружки Станкевича, Герцена и Огарева, а также кружок петрашевцев, участником которого был и сам Салтыков (см. о нем подробнее в т. 1 наст. изд.), не выходили, по его мнению, из «сферы идеалов», в них «было дано слишком много места фразе и слишком мало — делу». Напротив того, молодые, демократически настроенные люди конца 50-х — начала 60-х годов объединялись в кружки с ярко выраженными «деловыми», «практическими» требованиями к действительности и с враждой к «фразе». Таковы, по-видимому, известные Салтыкову «Петербургская коммуна» Ф. С. Судакевича и М. Н. Островского, кружки П. Н. Рыбникова в Петрозаводске, П. Э. Аргиропуло и П. Г. Зайчневского в Москве. По воспоминаниям Л. Ф. Пантелеева, Зайчневский не раз повторял, что «прошло время слов, настала пора настоящего дела» (Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания, стр. 301).