На другой день утром показалось со стороны Севастополя еще одно парусное судно, шедшее явно на соединение с отрядом Нахимова. Скоро узнали в нем фрегат «Кулевчи», бывший под командой капитан-лейтенанта Будищева, человека некрасивого и в то же время общего любимца во флоте, способного выкинуть любую озорную штуку, бонмотиста, игрока, кутилы. Он не пустился бы уходить от четырех фрегатов Османа-паши, он непременно бы затеял с ними драку — и, как знать, может быть, драка эта кончилась бы у него тем же, чем и у Казарского на бриге «Меркурий».
Под его командой даже и самый этот фрегат «Кулевчи» приобрел какой-то озорноватый вид. Задор сквозил во всех его снастях даже и теперь, после двух суток пути по очень беспокойному морю.
По приказу Меншикова, он вышел из Севастополя на рассвете 15-го числа, чтобы передать, наконец, Нахимову «высочайшее повеление», как ему следует поступать. Хотя это повеление было уже передано ему на словах Новосильским, но одно дело — на словах и совсем другое — на бумаге.
От Будищева Павел Степанович получил тот самый пакет, который посылал Меншиков раньше с пароходами «Одесса» и «Громоносец». Но оба парохода попали в шторм 7–8 ноября, который так повредил их, что они, не дойдя до эскадры Нахимова, повернули снова в Севастополь.
Высочайшие повеления состояли из трех пунктов: во-первых, турецкие приморские города не атаковать; во-вторых, турецкий флот стараться истребить, если он вышел в море; и, в-третьих, стараться отрезывать сообщения между Константинополем и Батумом.
Повеления эти весьма запоздали: они были помечены 23-м числом октября.
— Так-с… Да-с… Очень хорошо-с… Я уж над этим думал и говорил вчерашний день-с, — бормотал Нахимов. — В Синопе есть консульства… На них непременно выкинут национальные флаги, а? как вы полагаете? — спросил он Будищева, продолжая держать полученную от него бумажку.
— Не только свои флаги выкинут, а и себя тоже как можно дальше от Синопа, чуть только увидят, что корабли наши входят на рейд, Павел Степаныч!
— Ну да-с, это, конечно, так и будет, — согласился Нахимов. — Насчет консульских домов можно будет вставить в приказ, а гарантии дать, что они останутся в целости, — этого уж от меня не просите-с!
Был, кроме этого пакета, еще второй, более поздний, от Меншикова. Князь писал:
«Приказываю вам, по истреблении в Синопе неприятельских судов — двух фрегатов и двух корветов, пройти с эскадрою вдоль Анатолии к восточным берегам Черного моря, у которых появились турецкие пароходы и делают нападения на крейсирующие там суда…»
— Вот как? — изумился Нахимов. — А на какие же суда делались ими нападения, не знаете? И кто именно привез эти сведения в Севастополь?
Будищев ответил, что сведения получены там от командира парохода «Херсонес» Руднева, который был в эскадре Серебрякова при атаке поста св. Николая, окончившейся неудачно, а нападение трех пароходов на «Флору» было блестяще отбито и совершенно без потерь.
— Ах, молодцы! Вот молодцы! — обрадовался Нахимов, услышав о «Флоре». — Команда, команда у Скоробогатова молодец к молодцу! Да ведь и сам молодчина, — весь в команду свою; а команда — в него-с. И неужели же столько часов боя — и так-таки ни одного человека не потерял?
— Руднев привез донесение об этом контр-адмирала Вукотича.
— Ну, с нами уж этого быть не может, — озабоченно возразил Нахимов. — Береговые батареи — вот что будет нам в тягость… Против адмирала Серебрякова что же там могло быть выставлено, на берегу? Пустяки-с! И то вот, вы говорите — неудача, а в Синопе совсем не пустяки, да, кроме того, еще и двенадцать военных судов, из них два парохода. В умелых руках эти два парохода могут зайти нам в тыл и обстреливать наши корабли продольно, вот что скверно-с! Да еще есть предположение, как вы доложили, что среди команд их видели англичан, а не кого-нибудь… В таком случае вы будете вместе с «Кагулом», оба фрегата отряжены на предмет наблюдения… за действиями этих самых двух пароходов, — так будет лучше всего-с… А что они — те самые, два из тех трех, в этом сомненья быть не может-с… Третий же или сейчас в Требизонде, или ушел в Босфор за подмогой Осману-паше… Да, это скорее всего, что он послан в Константинополь, и нам поэтому надо завтра же покончить с этим делом… Прощайте-с пока, готовьте своих людей к сражению; хотя они и устали, но что же делать-с. А часа через два одного из младших офицеров пришлите ко мне за получением приказа.
Так как сражение предстояло весьма серьезное, то и приказ Нахимова оказался довольно обширным. Он касался и диспозиции судов во время боя, и действий их перед началом боя, и в самом начале, справедливо полагая, на основании опыта Наварина, что раз бой начался, то руководить им в дальнейшем ему, командиру всего отряда, будет трудно.
Вот этот исторический приказ с небольшим сокращением:
«Располагая при первом удобном случае атаковать неприятеля, стоящего в Синопе, в числе семи фрегатов, двух корветов, одного шлюпа, двух пароходов и двух транспортов, я составил диспозицию для атаки их и прошу командиров стать по оной на якорь и иметь в виду следующее:
1. При входе на рейд бросать лоты, ибо может случиться, что неприятель перейдет на мелководье, и тогда стать на возможно близком от него расстоянии, но на глубине не менее десяти сажен.
2. Иметь шпринг на оба якоря; если при нападении на неприятеля будет ветер N, самый благоприятный, тогда вытравить цепи шестьдесят сажен, иметь столько же в шпрингу… Вообще со шпрингами быть крайне осмотрительными, ибо они часто остаются недействительными от малейшего невнимания и промедления времени.
3. Перед входом в Синопский залив, если позволит погода, для сбережения гребных судов на рострах, я сделаю сигнал спустить их у борта на противолежащей стороне неприятелю.
4. При атаке иметь осторожность, не палить даром по тем из судов, кои спустят флаги, посылать же для овладения ими не иначе, как по сигналу адмирала, стараясь лучше употребить время для поражения противящихся судов или батарей, которые, без сомнения, не перестанут палить, если бы с неприятельскими судами дело и было кончено.
5. Ныне же осмотреть заклепки у цепей на случай надобности расклепать их.
6. Открыть огонь по неприятелю по второму адмиральскому выстрелу, если пред тем со стороны неприятеля не будет никакого сопротивления нашему на него наступлению; в противном случае палить, как кому возможно, соображаясь с расстоянием до неприятельских судов.
7. Став на якорь и уладив шпринг (то есть повернув им корабль бортом к неприятелю), первые выстрелы должны быть прицельные; при этом хорошо заметить положение пушечного клина на подушке мелом, для того, что после, в дыму, не будет видно неприятеля, а нужно поддерживать быстрый батальный огонь. Само собой разумеется, что он должен быть направлен по тому же положению орудия, как и при первых выстрелах.
8. Атакуя неприятеля на якоре, хорошо иметь, как и под парусами, одного офицера на грот-марсе или салинге для наблюдения при батальном огне за направлением своих выстрелов, а буде они не достигают своей цели, офицер сообщает о том на шканцы для направления шпринга.
9. Фрегатам „Кагул“ и „Кулевчи“ во время действия оставаться под парусами для наблюдения за неприятельскими пароходами, которые, без сомнения, вступят под пары и будут вредить нашим судам по выбору своему.