Резко повернувшись и не оглядываясь, отбрасывая встречных, просивших его остаться, Александр быстро направился к своим хоромам.
— Кремень! А жаль, что покинул нас! — говорили, расходясь, новгородцы. — С ним мы были как за каменной стеной!
Александр Ярославич покинул Новгород и уехал в родную вотчину отца, Переяславль-Залесский. Однажды во дворе княжеской усадьбы он укрощал большого, еще нескладного жеребчика, стараясь научить его ходить в хомуте и оглоблях. Темно-серый рослый конь пятился, бросался в стороны. Два конюха держали его под уздцы. Княжич сидел на низком передке телеги, упираясь в землю длинными сухопарыми ногами в кожаных постолах, и то натягивал, то отпускал ременные вожжи.
— Не нажимай, не толкай! Легче! Легче! — покрикивал конюхам Александр. — Укрощай зверя исподволь, не сгоряча — так меня и князь-батюшка учил. Веди жеребчика сперва вокруг двора, пусть приобыкнет.
— Лютый зверь, а не конь! — отвечал дюжий конюх. — Все укусить норовит.
Жеребец, двухлетка, сильный и костистый, мышиного цвета, подогнув голову, грыз железные удила, поводя свирепо глазом, косясь назад на Александра, который то осторожно подхлестывал вожжами по бокам, то стегал витнем, когда конь, поддав задом, выбрасывал ногу и попадал ею за оглоблю.
Третий конюх заботливо, чтобы не спугнуть, поджимал ногу коня, выпрастывал ее и ставил между оглоблями.
Медленно конюхи водили жеребчика вокруг княжьего двора. Иногда конь пытался подняться на дыбы, вырваться, но постепенно понимал, что его спасение в медленном шаге вдоль бревенчатого забора. Только проходя мимо крыльца с раскрытой дверью, из которой валил густой дым — стряпухи топили печь на творожные сканцы[49], — конь бросался в сторону, увлекая всех за собой.
— В поле бы его, на волюшку! — говорил один конюх.
— Рано еще, — отвечал Александр, с трудом удерживаясь на мотавшемся из стороны в сторону передке телеги.
— Он те покажет волюшку! Пусти его только в поле!..
В это время во двор вошел чужеземец в диковинной зеленой с красными рукавами одежде, в черных длинных, до колен, чулках и в башмаках из желтой кожи с пышными завязками. Он остановился у ворот, сняв широкополую шляпу, и ждал, пока на него обратит внимание князь Александр. Возле чужеземца стоял его слуга с кожаной сумкой и держал на привязи рыжего криволапого пса с тупой мордой и торчащими наружу клыками. Гость заговорил мягко и вкрадчиво, слегка нараспев:
— Вот пришел я, скромный путник, из далекой земли, чтобы принести доброжелательный привет и пожелания высшего блага тебе, о достойнейший принц, отмеченный мужеством, воинской и другими неисчерпаемыми доблестями!
— В чем дело? — холодно прервал Александр.
— Зачем вы мучаетесь? — сказал чужеземец. — Этот прекрасный конь хорош только под седлом. А телегу он в момент изломает. В нем нетерпенья много.
— Ладно! Пой другому! — ответил Александр. — Когда научится в оглоблях ходить, тогда и в поле, и в бою не сплошает. — Александр натянул поводья, остановился и обратил внимание на рыжего пса:
— Это что за чудище? Продаешь?
— Твоему милостивому достоинству привел я в дар этого рыжего дьявола. — Держа шляпу в руках, чужеземец подошел ближе. — Каждого волка загрызет.
— А ну-ка, подведи его ко мне.
— Осторожно, достоуважаемый принц Александер! Чужих он не любит. Если же вы сами его кормить будете, то он верным сторожем вашим станет и на охоте в нужную минуту выручит.
Александр встал и подошел к чужеземцу.
— Ты сам из какой страны будешь? — спросил он, не сводя пристального взгляда с рыжего пса, который ощетинился и глухо заворчал.
— Я торговый гость, именем Конрад, и заодно я книжник из славного Кракова, земли Ляшской. Пришел к вашей благосклонной милости с просьбой, если вы меня выслушаете.
— Это не ко мне обращаться следует, а к моему батюшке, когда он вернется, к переяславльскому князю Ярославу Всеволодовичу: он здесь хозяин.
— Знаю, высокочтимый принц Александер. Я сначала вас в Новгороде искал. Жил я в нем раньше когда-то и там по-вашему, по-русски, говорить научился. Теперь хотел бы у вас получить разрешение свободно ездить по деревням и закупать кожи, волос, пеньку, сало.