— И еще учительница. Самая непобедимая комбинация, — проворчала Ксандра и спряталась вся, с головой, в спальный мешок. Она давно знала, что тут ей не переспорить, и решила замолчать, пока не дошло до большого раздора.
Заснули. Коляна тоже одолевал сон, но доля ямщика совсем другая, чем у пассажиров. Вот сейчас ему надо и таскать дрова, и «подкармливать» огонь. А «лес» ростом с полчеловека и не толще хлыста; в нем не найдешь корягу, которой хватило бы на весь сон.
Натаскав достаточно хвороста, дальше Колян решил сделать хитро: сразу и спать, и огонь поддерживать, и еще поглядывать, не идет ли погоня. Он поймал ездового оленя, привязал веревкой к своей ноге и заснул у входа в куваксу. Пока на длину веревки был ягель, олень не беспокоил Коляна, но кончился ягель, и олень начал дергать веревку. Колян очнулся, глянул в сторону Хибин, затем припустил оленю веревки, подбросил в костер дровишек и снова заснул. Через некоторое время олень-будильник опять сработал, и Колян еще добавил ему веревки, а в костер дровишек.
Ксандра проснулась раньше матери и выползла из куваксы. Увидев спящего Коляна, подивилась: кто, зачем привязал к нему оленя? Кругом не было ни единой человеческой души. Подшутили, знать, прохожие. Разбудить Коляна было жалко, отпустить оленя поопасилась: он, возможно, нужен Коляну, и перевязала веревку к своей ноге. Пусть бедняжка Колян поспит спокойно.
Олень, заметив Ксандру, решил отойти подальше — она ему была чужим человеком — и потянул веревку. Ксандра потянула ее обратно. Это не понравилось оленю, он принялся дергать сильней. Тогда Ксандра пошла к нему с уговором: «Глупенький, миленький, ну постой! Сейчас нарву тебе ягелю». Олень понял это как погоню, резко прянул, свалил веревкой Ксандру и поволок с бугра. Она успела схватиться за веревку, сжаться в комок и катила, будто со снеговой горки. Катила и кричала:
— Ма-а-ма-а! Ко-оля-ян!..
Сначала на ее истошный крик вскочила мать и тоже закричала:
— Караул! Спасите!
Потом вскочил Колян и, схватив аркан, лежавший на санках, поверх груза, пустился за оленем. Тот уже скатил Ксандру с горки на равнину, где стало трудней волочить: все-таки не малый груз, и сбавил прыти. Колян и заарканил его там. Когда подбежал к девочке, она лежала на боку, скрючившись. Он схватил ее за руки, начал поднимать. Тут появилась Катерина Павловна и бросилась обнимать ее, рыдая:
— Убили доченьку, убили. Единственную, солнышко мое!..
— Мама, не разводи панику! — сердито сказала дочь.
— Жива, доченька, жива… — И мать зарыдала от счастья. — Светит мое солнышко, светит…
— Мама, перестань! Терпеть не могу твои нюни! — Оттолкнув мать, Ксандра встала и с недоумением начала оглядывать себя. Когда она катилась с горки, ей казалось, что олень растреплет ее на косточки, вытрясет из нее все, а теперь даже стыдно пожаловаться. Только чуть-чуть ныла нога, за которую была привязана веревка. Одетая в толстый лыжный костюм, она прокатилась по густому, мягкому и влажному ягелю, как по перине.
— Что хоть случилось-то? — приставала к ней мать. — Олень поднял на рога?
— Нет, пока не удостоилась такого счастья. Да не все ли тебе равно. Цела доченька, и будь довольна, — отговаривалась Ксандра.
Но мать по словцу все же вытянула из нее правду.
— Привязала себя к оленю? — Катерина Павловна и дивилась, и смеялась, и сердилась: — Вот дурища-то! Зачем это?
— Сперва привязался Колян. А мне стало интересно: что из этого может получиться?
— Поняла?
— Ничегошеньки. Колян, ты зачем привязывался к оленю?
— Сразу делать четыре дела: спать, держать огонь, пасти оленя и видеть сон, что я — не человек, а сани, не надо бегать самому, везде таскает меня олень. Хорошо, легко жить.
— Вот выдумщик! — Ксандра прыснула, но тут же оборвала смех: из смешного выглянула трудная жизнь маленького проводника. — И так все время, пока мы дрыхли? — спросила она.
Колян смолчал. Он не привык и даже не умел жаловаться; все, что сваливалось на него, нес терпеливо, как и весь его народ, как истый сын суровой, неустроенной земли. Он не знал иной, легкой жизни, и своя казалась ему единственно, возможной, и хоть и трудной, но милой и счастливой.
— Но больше этого не будет. Я здорова. Мама, слышишь, больше я не лежу ни минутки в угоду тебе. Колян, что делают ваши девушки?
— Не рано ли, доченька, разошлась? — заметила мать.
— Я буду жить, как лапландские девушки. Колян, рассказывай, что делала бы сейчас твоя сестра!
— Костер. Чай. Все делала бы. Наши девушки все могут: добывать зверя, рыбу, варить, шить… У нас хорошие девушки.