С той поры у Данилки не стало вольготной
Прежней жизни его беззаботной.
Плут-приказчик, сжимая по-всякому срок,
Стал Данилке работу давать на урок, –
Поначалу, что проще, все женское – пряжки,
Да шкатулки, да разные бляшки,
А потом – с ним стесняться какого рожна? –
Стал давать и такое, где точка нужна, –
Ну, подсвечники, всякие там украшения:
Украшать господам надо их помещения,
Тем отличны они от мужицкой избы.
Жмет приказчик да жмет. После точки
Дело вскоре дошло до резьбы.
Вырезать стал Данилка листочки,
Всяких видов цветочки,
Да узорчики, да лепесточки;
Подвернется еще вкруг узора – тесьма,
Малахитчику много возни, проволочки,
Дело мешкотно это весьма,
А порой – настоящая мука,
С виду вещь – пустяковая вроде бы штука,
На нее же ухлопана, смотришь, зима.
Так Данилка и вырос за этой работой.
Как работу любил, то работал с охотой,
На отделку вещей не жалея труда:
У станка назеркалил штанами скамейку.
А из цельного камня когда
Зарукавье искусно он выточил, змейку, –
«Э, прибыточком пахнет тут мне не в копейку!» –
Так приказчик решил, карандаш обсосал
И хозяину-барину так отписал:
«Честь имею поставить в известность:
Малахитное дело у нас на всю местность!
Новый мастер мной выхожен. Думать хочу,
В мастерстве не уступит потом Фомичу.
Видно сразу: природная жилка.
Прозывается он – Недокормыш Данилка.
Шибко молод еще, потому не в укор,
Что в работе не скор.
Торопливее будет. Сумеем заставить.
Будет все выпускать он в указанный срок.
Как мне с ним поступить: на уроках оставить,
Отпустить ли его на оброк?»
Скор Данилка в работе на диво,
Но научен был так Фомичом:
«Не работай, Данилушка, слишком ретиво,
Не оказывай силы своей нипочем».
Даст приказчик Данилке урок пятидневный,
А Фомич начинает на голос плачевный
Петь приказчику, пряча ухмылку в усы:
«Вещь такую, такой-то красы,
Самому мне сработать в пять дней невозможно.
Парень учится ведь. Надо с ним осторожно.
Только камень он зря изведет,
Коль работу ускорит,
Тут полмесяца, прямо скажу я, уйдет».
Ну, приказчик поспорит-поспорит:
«Врешь ты! Зубы изгрыз на вранье до пеньков.
Мало били вас. Гнуть из вас надобно дуги».
Ан, глядишь, и прибавит деньков,
Так Данилка работал без лишней натуги.
От приказчика втайне – чтоб время спасать –
Поучился Данилка читать да писать
Малость самую, знал-таки грамоту все же.
В этом деле Фомич сноровлял ему тоже:
«Почитай, попиши!» Той порою не раз
За Данилку пытался доделать заказ.
Но Данилушка был против этой работы:
«Что ты, родненький! Что ты!
Своего ль тебе мало труда?
У тебя, погляди-ко, – глотнул малахита! –
Уж зеленою стала совсем борода.
И работа сама по себе ядовита,
И под старость здоровье твое уж не то.
Ну, а мне – хоть бы что!»
Впрямь, Данила в ту пору
Здоровенным стал парнем, без спору.
Где заморыш былой?
Нет его и в поминке.
Хоть звался Недокормышем он по старинке,
Был Данила красавец прямой:
Уж такой-то дебелый,
Остальные парнишки пред ним – мелкота,
Рослый парень, румяный, кудрявый, веселый,
Словом, девичья, как говорят, сухота.
Стал Фомич напевать: та девица иль та
На невесту хорошую смахивает.
А Данилушка, знай, головою потряхивает,
Разговор на другое сведет:
«Ладно! Наше от нас не уйдет.
Нету девки такой, чтоб по ком не скучала…
Мне бы мастером стать настоящим сначала».
Барин, знать, не ногой себе брюхо чесал,
Он приказчику так отписал:
«Пусть тот парень, хваленый Данилка,
Мне докажет, какая в нем жилка,
По любому пускай чертежу
Мне точеную сделает чашу на ножке, –
Я тогда погляжу,
По какой его можно направить дорожке:
На оброк отпустить аль зажать –
На уроках держать.
Да смотри – за твоим за строжайшим ответом! –
Чтоб Фомич не посмел помогать ему в этом».
Не промедлил приказчик единого дня,
Сразу вызвал Данилку: «Работа имеется.
Для тебя здесь наладят станок у меня.
Камень тож привезут – первый сорт, разумеется».
Грусть взяла Фомича.
Он к приказчику: «Парня берешь ты для ча?
Кабы пользу какую все это имело».
Его вытолкал в спину приказчик, рыча:
«Не твое это дело!»