Куда ни кинь, все клин выходит,
Кулак деревней верховодит,
Ее, как хочет, так стрижет.
Ему перечить кто посмей-ка,
Он так вскопытится, заржет!
У бедняка судьба – злодейка:
Его последняя копейка
Кулацкий рублик бережет.
Уж так: где тонко, там и рвется.
Шустра копеечка – беда:
Она, подлянка, никогда
У бедняка не заживется,
Она всегда – юрка, кругла –
Кулацкий рублик берегла.
Кулак был вечно недоволен,
Лихой озноб его трепал,
Чужой копейкой был он болен:
Не отобрав ее, не спал.
Росла в нем жадность с каждым годом, –
Да что там с годом! с каждым днем, –
Он жил, дышал одним – доходом,
Не забывал во сне о нем.
Иной кулак входил под старость
В такую денежную ярость,
Что перед тем, как помереть,
Уж начинал в огне гореть,
Терпеть несказанные муки
Пред неизбежностью разлуки
Со всем награбленным добром.
О кулаке с таким нутром
Мне рассказал один рассказчик,
А я рассказ перескажу,
В живом портрете покажу
Кулацкой жадности образчик.
2
Образцовая семья (из прошлого)
Жил да был мужик Авдей –
Люди баили – злодей.
Ликом строгий, богомольный, –
В воскресенье, в день престольный
Он стоял, молясь Христу,
В божьем храме на посту,
У своей свечной конторки,
Шевеля рукою горки
Серебра и медяков,
Дань свечную бедняков.
Прилежа к делам духовным,
Был он старостой церковным, –
Очень часто потому
Поп захаживал к нему,
Быстро на угол крестился,
За широкий стол садился, –
Речь всегда его была,
Как беречь себя от зла
И – с греховностью природной –
Жизнью жить богоугодной,
А не так, как червь в земле.
Той порою на столе
– «Всех нас кормит божье лето!» –
Появлялось то и это
И – за здравье и в помин –
С чистой водочкой графин.
Поп хозяином доволен:
«До чего ж ты хлебосолен!
Нет таких, как ты, людей.
Хорошо живешь, Авдей:
Два сынка под стать папаше,
Две снохи – не сыщешь краше,
Клад – хозяюшка твоя.
Образцовая семья.
Мир, согласие – на диво.
Все работают радиво.
Урожай всегда хорош.
Человека знать в беде лишь.
Ты ж всегда найдешь, уделишь
Бедняку… какой-то грош.
На кого в нужде надея,
Кто ж не знает? На Авдея!
У тебя – чай, не солгу –
Весь народ кругом в долгу.
Брешут те, кому завидно:
Нажился Авдей солидно,
Накопил небось деньжат,
Не узнаешь: где лежат?
Зависть точит сердце злое.
Зависть вытащит былое,
Все, что в памяти хранит,
Замутит и очернит:!
Вот с чего-де началося,
Вот как дело-то велося…
Очернили, глядь, кругом:
Благодетель стал врагом!»
Поп не зря словами брякал.
Выпивал рюмашку, крякал:
«Ах, злодейка, хороша!» –
И умильно, не спеша,
Дань отдав делам утробным,
Речь сводил к делам… загробным:
«Вот… Живешь так, пьешь да ешь.
Наживешь под старость плешь…
Суетишься, дни торопишь,
Денег, скажем так, накопишь,
Только жить бы от плодов
Изнурительных трудов,
Глядь, приходит смерть без спросу,
Над тобой заносит косу:
– Представляй на божий суд
Всех грехов твоих сосуд! –
А грехи у нас какие?
Треволнения мирские
И погоня за грошом,
За излишним барышом, –
Но на том, однако, свете
В каждой прибыльной монете –
Брал греша аль не греша? –
Отдает ответ душа.
Кто ж в тот час ей даст подмогу.
Вознесет молитвы к богу,
Чтоб снялась с нее вина?
Церковь божья лишь одна!
Пред владыкою всесильным
С воскурением кадильным
Всходит в райское жилье
Глас молитвенный ее:
– Сжалься, боже, над рабою,
Предстоящей пред тобою,
Ты бо праведен еси,
Отпусти ей в небеси
Всех ее проступков меру
За раскаянье и веру,
За ее предсмертный вклад
В мой церковный вертоград
Для молитвенных прошений
О прощенье прегрешений! –
Да… Достигши наших лет,
Позаботиться нам след
О семействе, – как иначе? –
О душе своей тем паче.
Забывать нельзя семьи:
Дети кровные, свои…
Но при часе при конечном
Вспомнить надо и о вечном,
О загробном житии.
Понял, раб господень?»
«Понял».
«О душе-то… порадей!»
«Ох-ох-ох! – кряхтел Авдей. –
Страшно слушать. Инда пронял
Уж меня смертельный пот
От святых твоих забот.
Х-хо!.. Молодки! Глаша, Катя!
Тут меня отпел уж батя,
Отпустил мне все грехи!»
Ухмыльнулись две снохи,
Принахмурились два сына.
Знать, была тому причина.
Люди врали, кто о чем.
Был слушок, что старичина,
На сынков смотря сычом,
Был заядлым… снохачом.
Люди брали на примету,
Что дралися бабы в кровь,
Что невесток – ту и эту –
Ненавидела свекровь,
Что в семействе образцовом
В поведении отцовом
Крылась некая грязца,
И два сына – были толки –
Чай, не попусту, как волки,
Озирались на отца,
Озиралися с опаской, –
Их отец своею лаской
Тож не очень-то дарил;
И работою морил,
И грозился: «Знаю, черти,
Ждете лишь отцовской смерти,
Чтоб в сундук его залезть:
Сколько денежек в нем есть?
Не случилось бы промашки.
Деньги все-таки… бумажки…
Понимает их не всяк…
Можно с ними так и сяк…»
Глянешь так на человека,
Жить ему б, кажись, два века:
Прямо дуб! Высок, грудаст.