3
Деревня скоро раскусила
(Середняки и бедняки),
Чем нам грозила вражья сила
И что несли большевики.
Бело-эсеровскою корью,
Там, где болели этой хворью,
Переболели мужики.
Средь них пошла вовсю расслойка
На эту сторону и ту.
Кулак увидел: неустойка!
Уж ни угроза, ни попойка
Не укрощают бедноту.
Былому не было возврата,
Бедняцкий облик был уж нов.
Пошел на дядю, на Кондрата,
Племянник, Прохор Иванов.
Враги один другого жали
Поочередно. Шли толчки.
Кондрата сторону держали
Деникины и Колчаки.
У Проши крепкою опорой
Была рабочая Москва.
Верх стороне забрать которой
В боях решалось года два.
Был Проша полон гордой страстью,
Когда, дождавшися чреды,
Был призван он Советской властью
В красноармейские ряды.
Лет девятнадцать – что за годы,
Но парень кряжистой породы
И крепкой воли, ставши в строй,
Свершал труднейшие походы,
Как самый подлинный герой.
И вот уж он под Перекопом.
Задорно глядя на Сиваш,
Смеялся он над белым скопом:
«Аминь! Конец приходит ваш!»
Чтоб, сброд последней тли дворянской
Лишив последнего гнезда,
Тем порешить с войной гражданской,
Из-под Варшавы из-под панской
Был переброшен он сюда.
Огретый нами по затылку,
Барон, как в щель поганый клоп,
Забрался в крымскую бутылку
И перекопской пробкой – хлоп!
Но, на барона хлынув лавой,
Наш красный фронт ударом в лоб
Свел счеты с вражеской оравой,
Неувядаемою славой
Покрыв советский Перекоп.
Тот полк испытанный, в котором
Был Проша, честь завоевал:
Он вражий фронт атаковал,
Стремясь прорвать лихим напором,
Заходом в тыл, Турецкий вал.
Бойцов разил огонь шрапнельный,
Но – уж они на берегу.
Неотразим удар смертельный
По ошалелому врагу!
Уж вражий фронт – не фронт, а каша.
«Эй, наша, братики, берет!»
Стал Проша, выйдя из Сиваша,
Готовый ринуться вперед.
Но в этот миг – пред самой целью –
Ему, чьим ранам под шинелью
Терялось точное число,
Белогвардейскою шрапнелью
На части сердце разнесло.
Стыдливо-скромный, как девица,
Но с дерзкой смелостью орла,
Он пал, как скошенная птица,
Раскинув руки – два крыла.
Угасли щек румянец нежный
И тела юного тепло.
Под утро тиною прибрежной
Холодный труп заволокло.
…Победа. Краткий отдых в поле.
Бойцы раздули огонек.
«Эх, не видать нам Проши боле!»
«Жаль. Был геройский паренек!»
4
«Правда» 25 августа 1935 г.
Армянск (Крым) 24 августа. (По телеграфу.) Кузнец колхоза «Красный полуостров» Иван Павлов, собирая картечь в обмелевшем Сиваше, обнаружил тело красноармейца, убитого белогвардейцами в бою под Перекопом в 1920 году.
Находясь в пропитанной солью тине, труп хорошо сохранился. На теле отчетливо видна шрапнельная рана в области сердца.
В одном сохранившемся документе сказано: «Дано сие удостоверение от сельского совета А…вской волости…ской губернии, Прохору Иванову, который действительно мобилизован приказом Советской власти на действительную военную службу в ряды Красной Армии, 1901 года рождения».
Тело бойца Красной Армии перевезено в Армянск. Погибший в бою 15 лет назад красноармеец Прохор Иванов похоронен с воинскими почестями.
Пятнадцать лет прошло – не мало –
С той исторической поры,
Когда, у гада вырвав жало,
Мы все, что фронт его держало,
Из крымской выбили норы.
Незабываемое дело
Незабываемых сынов
Страны родной, громивших смело
Белогвардейцев и панов,
Дыханьем нашим овладело,
Когда твое нашли мы тело,
Красноармеец Иванов.
Ты – неизвестный – стал известным,
Убитый – снова стал живым,
Живым примером повсеместным
Несокрушимо-стойким, честным
Героям нашим боевым.
Живой твой образ – он повсюду.
Нет, не убито, не мертво:
В строенье жизни, равной чуду,
Передалось родному люду
Биенье сердца твоего.
Ты – соучастник в общей доле.
В сталеупорной нашей воле
Мы видим волю и твою, –
В потоке силы – в цехе, в поле,
В подземной шахте, в новой школе –
Мы видим силу и твою, –
В советском творческом обличье
Обличье видим и твое, –
В гигантском Сталинском величье
Величье видим и твое.
Враги вкруг нас шипят недаром:
Им сознавать невмоготу,
Каким – при натиске их яром –
Мы им ответим контрударом
По их прогнившему хребту.
Мы укрепляем нашу силу,
Мы все в работе – стар и мал,
Чтоб сбавить вражьим бандам пылу,
Чтоб дать отпор «свиному рылу»
И – при нужде – ив лоб и с тылу
Атаковать «фашистский вал».
Стальные выковав доспехи,
Мы, если грянут вновь бои.
Сметем с дороги все помехи.
И эти новые успехи –
Успехи будут и твои.
Герой не гибнет, умирая:
Двойная жизнь ему дана,
И эта жизнь его вторая
Бессмертной славою полна.
Ты, в годы вражеской облавы
Гроза баронов и панов,
Боец простой и величавый,
Войдешь в блистательные главы
Летописанья нашей славы,
Красноармеец Иванов!
Бессмертная колонна*
Обливали слезами ушедшие дни
И холодные волны безжалостной Леты[11]
Не философы старые только одни,
Не одни лишь седые поэты.
Вместо вешнего солнца – осенняя мгла,
Прелый запах – наместо былых благовоний…
«Невозвратная молодость» прежде была
Темой самых унылых симфоний.
вернуться
11
Лета – древнегреческое название мифической загробной реки забвения. «Кануть в Лету» – быть наглухо забытым.