Слон небес трубит свирепо –
блещут бивни,
целый месяц тмится небо,
хлещут ливни.
Что с тобой мы делать будем
в вихре молний?
Сядем, жизнь свою обсудим
поспокойней.
Что нам грозы, что нам ливни,
дождь стеною?
Пусть гремит все непрерывней:
ты ж – со мною!
1953
Взморье
1
Утренняя песня дрозда,
вылетевшего из гнезда;
в небе – сверкающая,
переливающаяся
утренняя звезда…
О, если бы всюду, везде
думать об этой звезде,
помнить
об этом дрозде!
2
Над морем
наклонилась туча,
синя, сурова и сверкуча;
но я ее дыханьем сдую,
сырую, серую, седую.
На сердце
навалилась злоба,
тупа, угрюма, низколоба;
но я ее глухую ношу
биеньем сердца
с сердца сброшу
3
Мы здесь жили
в сообществе ласточек,
муравьев и пчел;
их,
трепещущих, блещущих, пляшущих,
я числа не счел…
И «павлиньего глаза» пыланье,
изумрудных стрекоз слюда
пробуждают в нас вновь желанье
возвратиться сюда.
1954
Чернобривцы
Ведь есть же такие счастливцы,
что ранней осенней порой
следят, как горят чернобривцы,
склонившись над грядкой сырой!
Их жарким дыханьем согрето
и пахнет, как в пробке вино,
осеннее позднее лето,
дождями на нет сведено.
Давай же копаться и рыться
в подмерзнувших комьях земли,
чтоб в будущий год чернобривцы
как жар, в холода расцвели!
1954
День не отцвел
Как переменчива погода:
то резкий холод, то тепло;
то праздник птичьего народа,
то песня прячется в дупло…
Казалось бы, пора к отлету:
уже сентябрь в седой росе, –
так нет, не отобьешь охоту
к рябин раскинутой красе!
Срывает ветер сучья сосен,
скрипит о лете тонкий ствол.
Тех жалоб звук непереносен! –
О чем? Что жаркий день отцвел?
Но мы поэтому не станем
печалиться прохладным днем,
слезой лица не затуманим,
а вспыхнем пламенем багряным –
рябин пылающим огнем.
1953
Весенняя песнь
Пел торжественно петух,
пар курился на задворье,
звездный жар почти потух,
пел петух весны предзорье.
Шли часы такой поры:
голоса примолкли раций,
столяры за топоры
не подумывали браться.
Всех сморило по весне…
Птицы, звери, ребятишки –
все тонули в сладком сне,
головы уткнув под мышки.
Пел петух зарю не зря
мглистым утром до рассвета,
и пришла к нему заря
ярко-огненного цвета;
Вся закутана в туман,
словно в призрачной косынке, –
от нее весь лес румян,
искорки в любой росинке!..
Пел торжественно петух,
эхом лес перекликался,
ранний мир сиял вокруг –
весь в лучах переливался.
1952
Снегири
Тихо-тихо сидят снегири на снегу
меж стеблей прошлогодней крапивы;
я тебе до конца описать не смогу,
как они и бедны и красивы!
Тихо-тихо клюют на крапиве зерно, –
без кормежки прожить не шутки! –
пусть крапивы зерно, хоть не сытно оно,
да хоть что-нибудь будет в желудке.
Тихо-тихо сидят на снегу снегири –
на головках бобровые шапочки;
у самца на груди отраженье зари,
скромно-серые перья на самочке.
Поскакали вприпрыжку один за другой
по своей подкрапивенской улице;
небо взмыло над ними высокой дугой,
снег последний поземкою курится.
И такая вокруг снегирей тишина,
так они никого не пугаются,
и так явен их поиск скупого зерна,
что понятно: весна надвигается!
1953
А потом зима…
Долой
слова недвижные:
«стоять»,
«сидеть»,
«лежать»!
Идем
на базы лыжные –
лететь,
кружить,
бежать!
Снега у нас
просторные,
пространства –
без конца,
отважные,
упорные,
горячие
сердца.
Через леса
сосновые,
где дух
вина хмельней,
лыжни проложим
новые
по свежей
целине.
Через отроги
горные
с обрыва –
птицей
вниз –
бесстрашные,
проворные,
метелью
пронеслись!
Не нам
бояться-ежиться
бурана
и пурги,
пускай от них
корежатся
угрюмые
враги.
А мы
семьею дружною,
кто к холоду
привык,
сквозь снежную,
сквозь вьюжную
погоду –
напрямик!
А мы
вперед со славою
на приз времен
вдали
за наше дело
правое,
за счастье
всей земли!