Но в туман уходили года
мятежей, коронаций, свадеб…
И умчались вскачь господа
из своих сожженных усадеб.
Гордецы у нас мужики:
им не надо с нуждою знаться,
им не надо теперь в батраки
к кулаку идти наниматься!
Величава у баб наших стать:
им не пробовать рабской лямки
и не надо себя продавать
к богатеям в кормилки-мамки!
Хоть и знаю – невмоготу
всех курян назвать поименно, –
поднимаю на высоту
нашей области Курской знамена,
Что в ряду других областей
не отстала, не ослабела
и из дробных земель-волостей
стала частью великого целого.
Та земля, что старинной была,
но, за облако сошку кинув,
на великие чудо-дела
разогнула могучую спину.
И всей правдой своей души
поняла: коммунисты правы!
И пошла, как пожары, тушить
всенародных врагов оравы.
И построила новый дом,
и засеяла новое поле,
и своим помогла трудом
всесоветской великой воле,
3
Хороша наша Сейм-река,
хоть она не Ока, не Волга,
но по зарослям ивняка
соловьи гремят без умолка.
А по берегу до зари, –
чем рассвет золотей и ширше, –
ходят парни-богатыри,
ходят девушки-богатырши…
Ну, а как их иначе назвать?
Если – вы посудите сами –
тут какие слова ни трать,
их дела назовешь чудесами.
Ничего, что был лук да квас,
да краюха в чистой тряпице, –
уж такой у нас сил запас,
что другим надо торопиться.
Ведь такие теперь дела
наша область стала ворочать, –
ни в какие колокола
ею сделанного не опорочить!
И горжусь я и веселюсь,
пусть и в сердце старостью ранен,
что сильна моя новая Русь
и что я ее сын – курянин!
1959
Бухтарма
Эх, Бухтарма!
Ох, Бухтарма!
Ты нам досталась
не задарма, –
люди в тебя вложили
сердце, и ум, и жилы.
Гулкое имя твое, Бухтарма!
Громкое имя твое, Бухтарма!
Сгрудились в нем трудовые грома:
звук топора о лесные стволы,
ропот потока о стены скалы,
грохот камней с самосвала,
гром подрывного запала.
Что мне пейзажи Сьерра-Невады,
что мне размеры гигантских секвой!
Мне никаких описаний не надо, –
кедр наш сибирский
торжественен свой.
Но не везде, не всегда хороша
неукротимая ширь Иртыша.
Если бы был на свете бог,
тяжче и он бы придумать не смог –
хаоса вздыбленных в небо круч,
холода снежных нависших туч
и меж кряжей могучих
в кручах рожденный ключик,
Черный Иртыш,
горный Иртыш,
где ты, прорвавшись,
свой бег укротишь,
врезавшись без дороги
в каменные отроги?!
Эка вода, холодна и свежа,
скалы распарывает без ножа;
льется в кипенье пены,
рвется в крутые стены.
Если бы демон существовал,
он бы покинул Дарьяла провал,
тенью ночной отлетая
к горным ущельям Алтая.
Если б имелся на свете бог,
он бы навряд ли людям помог
вызвать свет
из предвечной тьмы.
Но – бога нет,
а есть – мы!
Мы не демоны и не боги,
много преград
на нашей дороге,
но, сыновья многодетной семьи,
ученики всенародной скамьи,
мы повседневно рады
сбросить с дороги преграды!
Эй, Бухтарма!
Эх, Бухтарма!
Не за роскошные жизни корма
и не за длинные премий рубли
мы тебя выстроили и возвели.
Вот мы брели по колена в воде,
сбить нас пытавшейся весом своим;
непобедимые в нашем труде,
на стометровой плотине стоим.
На Иртыше я не бывал,
я его только на снимках видал;
лишь поднебесной высью
я пролетал над ним мыслью.
Но Бухтармы молодые огни –
в сердце моем засияли они;
видно, спять им повелено
прочным заветом Ленина!
Люди по этим заветам пошли
вровень иртышским волнам,
на удивление всей земли,
что порешили – исполним!
Вот, Бухтарма!
Так, Бухтарма!
Ныне расскажешь ты миру сама,
ставши света оплотом
всем трудовым широтам!
1960
«Мы будем, мы будем…»
Мы будем, мы будем
рассказывать людям,
разбуженным гражданам,
о самом важном.
Мы станем, мы станем
втолковывать странам,
закатным и южным,
о самом нужном.