Я б хотел для грядущих, не только для нынешних,
изучающих рост государства ребят,
воссоздать звонкий голос Марии Ильиничны
и пристальный Надежды Константиновны взгляд…
Я встречался с Калининым в кабинете «Известий»;
он спорил с нами о значенье стихов,
и нам хотелось побыть с ним вместе
хоть до вторых петухов…
Простые, большие, сердечные люди,
кто был всех цитатчиков строгих умней,
кто предвосхитил в тогдашние будни
улыбки сегодняшних, праздничных дней!
1961
Начало
Время летело
с пламенным флагом,
с места сорвавшись,
мчалось вперед
по городам,
перелескам,
оврагам:
«Переворот!
Переворот!»
Переворот
в солдатском сознании,
переворот
в крестьянском уме,
переворот
в разумном создании,
свет в вековой
отступающей тьме!
Все,
кто душою жаркий и юный,
все,
кто за правду драться решил, –
знамя Советов,
знамя коммуны,
знамя сознания
собственных сил!
1960
Время Ленина
Время Ленина светит и славится,
годы Ленина – жар революций;
вновь в их честь поднимаются здравицы,
новые песни им во славу поются.
Ленина голос – весенних ладов –
звучным, могучим звенел металлом;
даль деревень, ширь городов,
словно по воздуху, облетал он.
Разум народный с ним был заодно,
только враги его не выносили;
нам же он был бесконечно родной
в ясности, в яркой правдивости, в силе.
Люди входили подвигом памятным
в темное царство – светом луча,
но убедил весь народ стать грамотным
только светлый ум Ильича.
Всем его правду слушать охочим
силу тройную давал он бойцам:
«Землю – крестьянам, заводы – рабочим,
мир – хижинам, война – дворцам!»
Время ложится на плечи, как бремя,
но отошедшее далеко
ленинское неповторимое время
помнится радостно и легко.
1960
Никем не слышимый стук сердец
День за днем,
недели за неделями
мчатся вихрем,
как на состязанье;
словно бы
в стальное время сели мы
и летим
с открытыми глазами.
Через нас
такая быль проносится –
звон в ушах,
и сердце втрое бьется,
словно
вон из ребер
прыгнуть просится,
это
лишь ему и остается!
Если ж сердце
удержать стараются,
бьет оно тревогу
вкось и криво!..
Очень часто
сердце
разрывается,
только
гул не слышен
от разрыва,
1959
Запад
Запад, Запад! Где свежесть твоя?
Где зеленых лужаек края?
Где дубрав густолиственный шум?
Где властители сердца и дум –
Диккенс, Смоллетт и Теккерей?
Нависает туман все сырей…
Над усталостью согнутых спин
торжествуют лишь «Домби и сын».
Запад, Запад! Где радость твоя?
Все, что ты создавал, не тая?
Где торжественной музыки свет?
Он умолк, он погас, его нет!
Где Бетховен, где Моцарт, где Лист?
Злобных джазов пронзительный свист,
вывих нервов, истерики дрожь,
ложь газет и ораторов ложь.
Что им Шуман, и Гете, и Бах?
Властелины их – деньги и страх.
Лишь бы лился в карман богачей
золотой непрерывный ручей!
Запад, Запад! Где властность твоя?
Где достоинство бытия?
Где твоих революций плоды?
Где твоих коммунаров следы?
Вспомни, как, победив произвол,
ты вперед человечество вел.
Вспомни, как, обнаружив свой гнев,
ниспроверг королей, королев.
Где тех бурь, тех событий черты?
Что ж на них не откликнешься ты?!
Запад, Запад! Где гордость твоя?
Кто враги у тебя? Кто друзья?
Что за птицы, пронзившие высь
над тобой, скрежеща, пронеслись?
То – Америки сторожа,
помрачив небосвод голубой,
водородные бомбы держа,
патрулируют над тобой.
Для чего и кому они в страх –
превратить все живое во прах?!
Запад, Запад! Я верю, что так
не продолжит история путь,
что развеется пепельный мрак,
расползется и скроется муть!
Небеса станут снова ясны
над святой коммунаров стеной,
и твоих просветителей сны
станут явью реальной, земной.
Перестанут процент и барыш
верховодить твоею судьбой,
а рабочих предместий Париж
и предместья столицы любой
управлять станут, Запад, тобой!