1948
Судья Медина
В Америке
живет судья Медина, –
мир не видал
тупее господина!
Все,
что на взгляд
не нравится ему,
готов он тотчас
засадить в тюрьму.
А что ж
его не ублажает взоры?
Вы скажете:
лжецы,
убийцы,
воры?!
Ничуть, ничуть!
Их
он готов простить,
их
по домам готов он отпустить.
Он лишь тогда взъяряется,
неистов,
когда на суд
приводят коммунистов.
Вот тут-то он впадает
в буйный раж:
кусает ногти он,
ломает карандаш.
«Молчать, – кричит, – молчать!
Мы знаем мысли красных,
американским господам
опасных!»
Однажды,
утомясь от долгих дел,
судья Медина,
задремав,
сидел.
Вдруг видит:
входят двое подсудимых,
до сей поры
к суду не приводимых.
«Как ваше имя?» –
«Джордж Вашингтон».
«А ваше?» –
«В жизни звался я Линкольном».
«У вас
весьма непринужденный тон,
вы что ж,
принадлежите к недовольным?»
«Да. Недовольны оба.
Он и я, –
что конституцию
попрали вы, судья!»
«Линкольн ли,
Вашингтон –
мне все едино.
Я сам себе закон! –
орет судья Медина. –
На конституцию
все ссылки ваши прочь,
здесь конституция
не сможет вам помочь!
Молчать!
Не возражать!
Иметь в виду,
что мы
заткнуть сумеем
здесь вам глотку,
и за
неуважение к суду, –
уже! –
я вас сажаю за решетку!»
Однако
в чем собака
здесь зарыта?
Да не зарыта!
Лает с Уолл-стрита!
1949
Песня о Поле Робсоне
Браво,
Робсон,
славный певец,
голос –
грозы раскат!
Правды и мира
честный боец,
тебе
рукоплещет Москва.
Песня твоя
на московской волне
плывет
далеко-далеко;
в нашей
свободной
Советской стране
ей хорошо
и легко.
Голос твой
взволновал меня:
к людям
простая любовь.
Словно
«Дубинушки» русской
родня –
песня
черных рабов…
Тенью домой
Нью-Йорк вознесен,
отчаянье
у сердец…
Песню свою
запевает он,
неукротимый
певец:
«Эй, не сдаваться,
не унывать,
дружно,
плечом к плечу, –
не давать
войну раздувать
гангстеру-богачу!»
Песня его
высока-высока,
как
океанский вал,
вскинется
гребнем
до чердака,
хлынет
волной
в подвал.
Мчится она
в кругосветный полет
и незнаком ей
страх;
песню,
которую Робсон поет,
слышат
на всех языках.
Поднял
широкую песню свою
он
из народных недр;
пел ее
астуриец в бою
и на плантации –
негр:
«Эй, не сдаваться,
не унывать,
дружно,
плечом к плечу, –
мы не позволим
войну раздувать
гангстеру-богачу!»
1949
Стихи о Сухуми
Моря в рассыпчатом шуме,
в соке созревших плодов
вечнозеленый Сухуми
слаще иных городов.
Скрытому горною складкой,
зелень ему придала
сочность созрелости сладкой –
персик, хурма, шептала.
Улицы в горы глядятся,
сизая мгла разлита,
тучи на склоны садятся –
море меняет цвета.
Все для дыханья и глаза…
Свернутый рогом башлык,
легкая поступь абхаза,
стройной мингрелянки лик.
Запах магнолий так плотен,
розы так влажно цветут –
сотням бы ярких полотен
быть нарисованным тут!
Где вы, художники, где вы?
Где вашей ярости рать?
Кисти обмакивать в небо,
зелень со склонов снимать!
Здесь бы внимательной думе
выбрать сюжет для трудов…
Так по душе мне Сухуми –
город цветов и плодов!
1950
Майский дождь в Сухуми
Четвертые сутки уже
продолжается дождь, дождь…
За серою сеткой
не видно ни моря, ни мыса,
на горные дали
навален туман сплошь,
пронизана каплями
мощная тень кипариса.