И в звуках оркестра, наряду с ликующей радостью, рыдает страдание, проносятся все оттенки человеческих переживаний. Мелодия за мелодией вырываются из недр симфонии, ширятся, замирают, спорят друг с другом, сливаются растворяются, стихают и снова разрастаются. Жажда обладания, все более тревожная, все более мучительная, слышится в звуках всех инструментов, выражая непрерывное и тщетное стремление к недостижимому. В нарастающих хроматических гаммах чувствуется отчаянная погоня за счастьем, то ускользающим, то снова манящим.
В быстрой смене ритма и размера, в непрерывно чередующихся синкопах слышатся тревожные искания, беспрерывное сладострастие и мука вечно обманутого, но неугасимого желания.
Мелодия — символ ненасытной страсти, неудовлетворенной жажды обладания проходит ежеминутно с грозной настойчивостью, она победоносно ширится, то сверкая по гребням музыкальных волн, то проникая их мраком.
Страшное действие напитка пронизывает душу и тело любовников, обреченных смерти. Ничто не укротит, не угасит их страсти: ничто — кроме смерти. Изведаны все восторги любви. Но тщетны жаркие объятия, тщетны стремления к обладанию друг другом, к слиянию воедино двух человеческих существ. Вздохи страсти превращаются в рыдания скорби. Непобедимая сила становится между ними, разъединяет их, создает безысходное одиночество. Эта сила в их телесной оболочке, в их земной сущности. И вот затаенная ненависть вспыхивает в сердцах обоих: жажда уничтожения, разрушения, стремление к преступлению, к самоуничтожению. Среди жарких объятий постигают они всю невозможность переступить границу общечеловеческого.
Уста, встречаясь с устами, не смеют более коснуться друг друга. «В нас смертно лишь то, что нас разлучает, что мешает Тристану вечно любить Изольду и жить для нее одной», — говорит Тристан. И вот она уже у порога беспросветного мрака. Мир действительности меркнет. «Мы умрем, — говорит Тристан, — мы умрем, чтобы воскресить любовь, чтобы принадлежать друг другу безраздельно, вечно, чтобы заснуть непробудным сном в безмолвных объятиях на лоне бессмертной любви…» Слова эти звучат среди pianissimo оркестра. Новый порыв экстаза овладевает обоими и уносит их к пределам чудесного царства мрака. Они уже предвкушают блаженство уничтожения, освобождения от грубой земной оболочки, она становится воздушной, рассеивается в бесконечности восторга. «Безраздельно, вечно, бесстрашно, безмолвно…»
«Берегитесь! Берегитесь! Уж день сменяет ночь, — предупреждает невидимая Брангена. — Берегитесь!»
Вот холодное дуновение утреннего ветра проносится по парку, пробуждая дремлющие цветы.
Бледный свет зари медленно расплывается по небу, застилая яркие звезды. «Берегитесь!» Но напрасны предостережения верного стража. Они не слышат их, они не хотят, не могут пробудиться. Под угрозой света они еще глубже погружаются в непроницаемый мрак. «Пусть вечная ночь откроет нам свои объятия!» И с вихрем нарастающих звуков они несутся к пустынному пространству, куда стремятся их души, где ничто не угасит пламени любви, где нет томления, нет страданий, нет одиночества, — к бесконечному миру прекрасных снов.
«Спасайся, Тристан!» — раздается крик Курвенэла вслед за мольбами Брангены. Вторжение грубой действительности прерывает объятия экстаза. На фоне мелодии любви проносятся звуки охотничьих рогов. Появляется король в сопровождении свиты. Тристан прикрывает плащом Изольду, распростертую на ложе из цветов, он хочет укрыть ее от взглядов людей, от лучей солнца и этим властным движением смело заявляет о своих правах на женщину.
Печальный день! Последний день! В последний раз герой вступает в борьбу с враждебными силами, решительно и спокойно глядя в лицо Рока.
В мелодраматической медленной и грустной мелодии выливается горе короля Марка, а Тристан стоит перед ним неподвижный, безмолвный. Он так отвечает на вопрос Марка: «Своей Тайны не могу поведать. Никогда не получишь от меня ответа». Мелодия напитка сгущает мрак над тайной этих слов, оттеняет значение неизбежного. «Последуешь ли ты за Тристаном, Изольда? — спрашивает герой королеву при всем народе. — Над страной, куда он идет, не восходят лучи солнца. То страна мрака и вечной ночи, среди мрака зачала меня мать и для мрака рожден я…»