Снова Джорджио испытывал тот же ужас, что охватил его перед дверью комнаты умершего. Все его существо дрожало под чарами тайны. Ему казалось, что он уже перешагнул за пределы неведомого мира.
— Это Джиардино, — сказала Ипполита, разглядев приближающуюся собаку. — Он прибежал за нами.
Она позвала верного друга, и собака в несколько прыжков очутилась возле нее. Ипполита нагнулась приласкать ее, заговорила с ней тем особенным тоном, каким всегда обращалась к любимым ею животным.
— Ты никогда не покинешь меня, не правда ли? Никогда не покинешь?
Преданное животное легло у ее ног.
Джорджию сделал несколько шагов. Он чувствовал большое облегчение, освободившись от руки Ипполиты, ее прикосновение было ему неприятно.
Он представлял себе последний, решительный «акт», который должен был совершиться, представлял себе смертельные объятия своих рук вокруг стана этой женщины и не хотел дотрагиваться до нее, пока не настанет великая минута.
— Ну, пойдем, мы уже близко, — сказал он, направляясь к оливам, белевшим в мерцании звезд.
На краю площадки Джорджио остановился и обернулся, чтобы посмотреть следует ли за ним Ипполита. Еще раз окинул он глазами все окружающее, словно желая обнять взглядом образ ночи.
Ему показалось, что на площадке тишина стала глубже. Слышались лишь далекие удары цепов.
— Пойдем, — повторил он звонким голосом с внезапным приливом энергии.
И, проходя между сучковатых пней, чувствуя под ногами влажную траву, Джорджио направился к пропасти.
Джорджио обхватил руками колени и, наклонившись, осторожно вытянул голову. Он осмотрел рифы внизу — ему виден был угол песчаного берега. В его воображении встал маленький утопленник, распростертый на песке, встало черноватое пятно на мостовой, на которое они с Ипполитой смотрели с высоты Пинчио, он снова слышал ответы ломовика любопытным, и, словно в тумане, мелькали в его душе все призраки того далекого прошлого.
— Берегись! — крикнула Ипполита, спеша к нему. — Осторожнее!
Собака лаяла между деревьями.
— Слышишь, Джорджио? Отойди!
Мыс спускался отвесно к черным пустынным рифам, а вокруг них море плескалось с легким рокотом, укачивая на своих тихих волнах отражения звезд.
— Джорджио! Джорджио!
— Не бойся, — сказал он хриплым голосом. — Подойди! Подойди! Видишь ты рыбаков, занимающихся ловлей между скал при свете факелов?
— Нет, нет, я боюсь головокружения.
— Подойди же. Я поддержу тебя.
— Нет, нет.
Казалось, ее поразил необычайный звук голоса Джорджио, и она испытывала неясный страх.
— Да иди же!
Он приблизился к ней с протянутыми руками, неожиданно схватил ее за кисти рук и протащил несколько шагов. Потом сжал ее в своих объятиях и сделал прыжок, пытаясь увлечь ее на край бездны.
— Нет, нет, нет.
Ипполита отчаянно сопротивлялась. Ей удалось вырваться, и она отскочила назад, задыхающаяся и дрожащая.
— Ты с ума сошел! — крикнула она со злобой. — Ты с ума сошел!
Но, когда она увидела, что Джорджио, ни слова не говоря, возвращается к ней, когда она почувствовала, что он схватил ее вновь с ужасной силой и повлек к бездне — она вдруг поняла, и зловещий ужас проник в ее душу.
— Нет, Джорджио! Нет! Оставь меня! Пощади! Еще минуту! Послушай! Послушай! Минуту только, минуту! Я хочу сказать тебе…
Обезумев от ужаса, она умоляла его и билась у него в руках. Она пыталась остановить его, разжалобить, смягчить.
— Минуту только! Слушай! Я люблю тебя… Прости! Прости!
Слова вылетали из ее горла бессвязные, отчаянные, она почувствовала, что слабеет, что почва ускользает у нее из-под ног — она почувствовала близость смерти.
— Убийца! — зарычала она тогда вне себя.
И она начала отбиваться ногтями, зубами, как хищное животное.
— Убийца! — прохрипела она, схваченная за волосы, опрокинутая на землю, погибшая.
Собака лаяла на это страшное зрелище.
Борьба была короткая и жестокая, словно между двумя непримиримыми врагами, затаившими до этого часа в душе своей великую ненависть. И, обвив друг друга руками, они рухнули в бездну.
НОВЕЛЛЫ
Дева Анна
Перевод Н. Бронштейна
Лука Минелла, родившийся в 1789 году в Ортоне, в одном из домиков порта Кальдара, был матросом. В ранней юности он некоторое время плавал от Ортонского рейда до Далмацких портов на трехмачтовом судне «Санта Либерата», нагруженном овощами, хлебом и сушеными фруктами. Потом, желая переменить хозяина, он поступил на службу к дону Рокко Панцаваканте и на его новом баркасе совершил немало рейсов, отправляясь за грузом лимонов и апельсинов к мысу Рото, расположенному на высоком итальянском побережье. Этот большой и живописный мыс был весь покрыт обширными апельсиновыми и лимонными рощами.