Хозяин трактира снял со стены ключ, зажег свечу, провел господина Фаи в дальний конец коридора и открыл одну из комнат для приезжих. Папаша Крок неслышно, как мышь, следовал за ними — он умел при желании ходить бесшумными шагами. Поэтому Гриби был весьма удивлен, когда, поставив свечу на стол и обернувшись, увидел перед собой уже не одного, а двух неизвестных.
— Это мой человек, — пояснил Фаи.
— А с кем имею честь разговаривать? — спросил трактирщик.
— Иштван Фаи, из Патака.
— Слышал, слышал. Опекун графа Бутлера Парданьского? Чем могу вам служить?
Фаи и папаша Крок напряженно следили за каждым его движением, за выражением глаз, но их тревожные опасения с каждой минутой рассеивались все больше и больше.
«Посмотрим, — думали они, — что ты скажешь, когда мы откроем тебе главное!»
— Скажите, пожалуйста, — высоким голосом, с торжественностью, присущей всем обвинителям, начал Фаи, — каким образом к вам попало то платье, что вы подарили вашему младшему брату — доктору Гриби из города Унгвар?
Крок даже очки протер, чтобы лучше читать мысли на лице хозяина.
Почтенный Гриби зевнул.
— Ох, сколько же раз можно рассказывать эту пустяковую историю! Впрочем, оно понятно, ведь у нас в Капоше большие события редки. Живем потихоньку, вот и нет никаких происшествий. Помирать — и то по целым неделям никто не помирает. Недавно уехал отсюда, из «Грифа», один ученый немец; очень хотелось чудаку посмотреть православные похороны. Я посоветовал немцу подождать, пока умрет кто-нибудь из местных жителей. Бедняга прождал почти две недели, и, надо сказать, пришлось ему немало поистратиться. Просто непостижимо, откуда только эти немцы деньги берут! Каждый день он заявлялся ко мне с упреками: «Что ж это такое, до сих пор никто не умер?» Но чудаку не везло: две недели подряд умирали одни кальвинисты да римские католики. В конце концов он разозлился, стал упрекать меня, будто я дурачу его и специально удерживаю пустыми обещаниями. А позавчера я уж не выдержал и выбросил его из «Грифа» — отослал к моему младшему брату, доктору Гриби, в Унгвар: он-то может превратить живого человека в мертвеца, а я не могу.
Хозяин так был доволен своей шуткой, что его большой двойной подбородок заколыхался от смеха, словно студень.
«Убийца не мог бы так смеяться», — подумал Фаи и тоже улыбнулся: он вспомнил случай с тетушкой Капор в Бозоше.
— Очень хорошо, милостивый государь, — холодно прервал развеселившегося хозяина папаша Крок, пронизывая его взглядом. — Но платье-то как к вам попало?
— Ах да, платье! Это и вправду весьма странный случай! Так вот, остановился у меня дней десять назад один щегольски одетый молодой человек. Ну, в этом не было ничего странного, потому что в «Грифе» в свое время ночевал сам герцог Бретценгейм.
Старик Крок стал уже терять терпение.
— Шут с ним, с вашим герцогом! Не отвлекайтесь в сторону. Мы знаем, что и герцоги спят сами и никто не может за них выспаться. Рассказывайте про платье, разве вы не видите, что мы сгораем от нетерпения?
— Так это ж совсем неинтересно. Я вам говорю, что молодой господин, прибыв в «Гриф» поужинал, лег спать, а утром вышел из комнаты одетый простым подмастерьем. Обычно, если такое и случается, то чаще всего наоборот: подмастерье в одно прекрасное утро превращается в элегантного господина. О таких случаях можно часто слышать в Пеште, где немало больших трактиров.
Господин Фаи покачал головой.
— Непостижимо! Ну, а затем?
В наступившей тишине можно было, казалось, слышать, как бьется сердце старого Фаи.
— Он подошел ко мне… я в то время стоял за стойкой, а Катушка пришла спросить, сколько должен мне Михай Сабо и можно ль им еще отпускать в кредит. Я стал рыться в моих счетах (так ведь до сих пор и не нашел, черт бы его побрал!). И вот подходит молодой человек и дает в счет платы за комнату двадцатку. «Я, говорит, съезжаю». — «Ладно, думаю, я тебе сейчас покажу, как дурачить Гриби!» — и говорю: «Да вы со вчерашнего дня успели преобразиться!» Молодой человек сердито взглянул на меня и ответил, что это его личное дело.
А я опять: «Совершенно верно, только я спросил потому, что вы, я вижу, не взяли с собой прежней одежды. Что мне с ней делать?» — «Делайте, что хотите, — отвечал он, — продайте или поступите с ней, как вам заблагорассудится». На том наш разговор и кончился. Молодой человек ушел, а я эту одежду, поскольку мне она не подходила, хоть и была хороша, подарил своему младшему брату.
— Правильно сделали, — похвалил господин Фаи (чувствовалось, что он с радостью отдал бы господину Гриби для его младшего брата и свой собственный сюртук).