Глядя на сидевших в диспетчерской инженеров, он вдруг почувствовал странное равнодушие к тому, о чем они спорили. Буровая бригада, возившаяся возле капризной скважины, тяжелая работа то в лютые бураны и морозы, то в дождь и грязь непролазную, трудности с оборудованием, удачное испытание турбобура с деталями из пластмассы — все стало безразлично.
Точно лопнула тугая, до отказа натянутая пружина. Даже Надя и та отошла вдруг куда-то далеко-далеко. Рассердилась, видите ли… Не захотела подождать хотя бы неделю, чтобы помочь ему распутать затянувшийся узел, а только еще больше осложнила дело. Чего же ждать от нее в будущем?
И когда мимо Ахмадши, не глядя на него, прошла Дина Ивановна, он даже не шевельнулся, не то чтобы встать да заговорить с нею. Что она может посоветовать? Она с самого начала его новой дружбы с Надей относилась к нему очень сдержанно.
— Слушай, Низамов, что ты торчишь над моей душой? — раздраженно спросил диспетчер. — Я же тебе сказал!..
— А от вас ничего не требуется, — почти высокомерно возразил Ахмадша, которому диспетчер тоже стал неприятен: ну чего он грубит, когда и без него тошно! — Жду, когда освободится директор конторы. Буду проситься в отпуск. Третий год работаю без отдыха.
Про себя он, все более раздражаясь, закончил:
«Черт с ней, с буровой, с этими выдумками! Будто без автоматики мало бурим! Простого оборудования и то не получишь вовремя».
Если бы Ярулла узнал о новых настроениях сына, то пришел бы в негодование, а возможно, и растерялся бы перед таким позорным малодушием.
Все нефтяники бились сейчас над решением трудной задачи на Исмагилове. Именно стремление облегчить эту задачу, снизив себестоимость проходки привело Яруллу к идее бурения на воде, которая овладела им теперь совершенно. После переезда Хаят к мужу дома стало совсем невесело, и Ярулла почти круглые сутки проводил на своей буровой точке. Сыновья-инженеры отобрали переходящее Красное знамя. Обижаться тут не приходится; зато у него новый интерес к работе.
Ярулла смотрит в окно культбудки на растерзанные гусеницами тракторов кусты и корни деревьев, на просеку в березовой роще, прорубленную прямо в голубизну неба для того, чтобы пришла сюда буровая вышка. Осень уже обрызгала золотом лесные чащобы. Терпко и пьяно пахнет в них влажной землей, густым настоем вянущих трав, банным перегаром слежавшейся прошлогодней листвы, из-под которой дружно вылезают тугие коричневые шапочки белых грибов. На мшистых полянах и среди мелкой травки-муравки красновато-желтые рыжики, пушистая розовость волнушек. Конец лету — грибное раздолье. Щедрая пора, милая с детства! Радовала она голодных деревенских ребятишек: всюду еда — огородные гряды, ржаное или пшеничное поле, где кланяются, просятся в снопы спелые колосья, россыпи брусники на горном склоне… Скрипит песок на зубах, пальцы и губы раскрашены ягодным соком — веселая жизнь!
«Мои дети всегда были сыты! Им не приходилось пастись на чужих огородах, жевать на жнивье сухое зерно. Они не бегали босиком от снега до снега, а то и в зимнюю пору, когда в семье на шесть пар ног одни растоптанные валенки. Все, что мог, сделал для них!»
Чтобы не растравлять себя, Ярулла встал, рывком накинул на плечи брезентовую куртку — и на буровую.
По небу плыли редко разбросанные плотные серые облака с ослепительно белыми каймами. Вышка будто падала на фоне этих облачных клубов, движущихся по чистейшей синеве неба, и у Яруллы голова закружилась, когда он проследил за их движением. Ощущая слабость в ногах, весь как-то огрузнев, он взошел на помост.
«Ябедник» — один из трех манометров, записывающих на круглых дисках все, что происходит при бурении скважины, показал, что в известняках вода ушла в каверну, точно указал время, когда нарушилась циркуляция жидкости.
Ярулла смотрел и обдумывал случившееся. Будь вместо воды дорогостоящий раствор, он с таким же успехом хлынул бы в пещеру, вымытую подземными потоками в древних отложениях. Загадочная черная пустота… Турбобур сразу рванулся вниз: на диске отмечен и этот прыжок больше двух метров. Но бурильщик не дремал: не уронил инструмент, а плавно опустил его на дно провала. Циркуляция воды восстановилась — значит, пустота забилась разрушенной на забое породой. Теперь по правилу, разработанному Яруллой с помощью Ахмадши, следует как можно скорее идти в глубину ниже опасной зоны, чтобы сделать порционную заливку цементом.