И вот Христос опять в суде, в месте, которое называется Лифостротон (греч. — каменный помост) и Гаввафа (евр. — высокий помост). Пилат выходит к толпе, стоящей внизу. Он говорит о том, что арестованный невиновен, и ссылается на Ирода, но идет на уступки: во-первых, приказывает «наказать его бичами», во-вторых, «есть же у вас обычай, чтобы я один отпускал вам на пасху, хотите ли, отпущу вам царя Иудейского?» (такой обычай не находит подтверждения в иудейских источниках, но был у римлян и греков — у римлян в дни lestisternia — в день рождения императора и в другие царские дни; у греков на праздники фесмосфорий (день Цереры как законодательницы)). Пилат знал, что Христа поедали из зависти, но народ стал требовать Варавву (сына раввина). Апокриф в этом месте (Никодим) говорит о предостережении, посланном Пилату его женой — Клавдией Прокулой. Эфиопская церковь называет ее Аброкла. С похвалой о ней упоминают Иларий и Августин. Вот тут-то Пилат и «умыл руки»[16], потом «взял Христа, приказал бить его». Это не иудейское наказание (то ограничивалось 40 ударами), а чисто римское (quaesto per tomento), бичевание уже предполагало казнь, распятие; бичевали вязовыми прутьями, но бичевали и плетьми, к концам которых привязывали костяные иглы или куски свинца. Осужденного раздевали догола и, согнув, привязывали к низкому столбу. «Присутствовавшие при таком бичевании, — говорит Евсевий, — приходили в ужас, видя, как растерзывали тело до самых нервов, так что члены лежали совсем разбитые и видны даже внутренности». Как свидетельствует Ульпиан, забивали и до смерти. Так как Христа били не ликторы, а солдаты, то были применены бичи. Смотрел весь полк. Суть обвинения (присвоение титула величества) была известна, и вот солдаты устроили представление. «На плечи набросили кусок шерстяной материи, окрашенной коккусом (багряную ризу — хламиду)». Фаррар думает: «какой-нибудь заброшенный военный плащ» (с пурпурными нашивками — из гардероба претории). Вместо короны возложили венец из терния, в руки дали скипетр (трость) — стебель палестинского тростника вроде нашего, но толще и тверже, — солдаты припадали к земле и приветствовали Христа криками, а после били по лицу.
(Филон пишет о подобном спектакле в Александрии: «здесь народ заставил илиота Карибаса в короне из папируса с тростником в руках и ковром на плечах на возвышении в Гимиазуме разыгрывать Ирода Антипу, только что назначенного Калигулой в Александрию и находящегося в дороге». И этот рассказ евангелистов получил вдруг неожиданное подтверждение. После войны археолог Винсент, руководствуясь Евангелием от Иоанна, открыл в резиденции Пилата помост из плит. Это тот самый лифостротон, о котором пишется в 19-й главе (стих 13) Евангелия: «Пилат вывел вон Иисуса и сел на месте, называемом лифостротон» (то есть вымощенном плитами). Именно там происходили бичевание и шутовское коронование Иисуса. На одной из плит лифостротона археологи обнаружили корону и букву «В» (очевидно, «Базилевс» — царь). Вспомнили в связи с этим о кровавой игре, распространенной в войсках, когда осужденного сначала короновали, а потом убивали. Так подтвердилась гипотеза Дж. Фрезера, связавшего этот обычай с евангельским рассказом.)
Тогда вышел Иисус Христос в терновом венце с багрянцем и сказал Пилат: «Се человек». «Распять его, распять! — кричал народ. — Мы имеем закон, и по закону нашему он должен умереть, потому что назвал себя сыном Божьим». И еще кричали: «Если ты отпустишь его — ты не друг Кесарю». Это было уже концом. Кесарь был princepes Senatus президентом. Pontifex maximus постоянным консулом, императором или военным диктатором, ему присягала армия. Пилат был Amicus Caesares — это почетный титул, который соединяется с высшими должностями — легат, префект, проконсул. Обвинение «не друг Кесарю» было страшным. Это кончалось всегда плачевно. Пилат окончательно осудил Христа. Очевидно, была сказана формула — Ibis ad (in) crucum — иди на крест, и этим все завершилось, но среди христианских апокрифов сохранилось несколько письменных «приговоров», претендующих на подлинность. Ввиду их выразительности приведем два главных.
16
Об этом говорит только Матфей. Такое умывание — еврейский обычай. Он имеет место только в таких случаях, когда находили труп и убийца не был известен. Навряд ли Пилат пошел бы на это.