— Я пойду в служанки к Сёдерману, — объявила Чёрвен, довольная своей удачной выдумкой. Пусть родители поймут, что она не капризничала, а говорила серьезно.
Сёдерман жил один в своем домике на берегу фьорда и постоянно жаловался, что ему без помощи трудно вести хозяйство.
— А ты, Чёрвен, не пошла бы ко мне в служанки? — как-то спросил он ее.
Но тогда у нее как раз не было времени. Как здорово, что теперь она вспомнила об этом! И вовсе не обязательно очень долго ходить в служанках. Потом можно снова вернуться к папе и маме и быть их любимой дочкой Чёрвен, будто она и не ссорилась вовсе.
Ниссе высунул в окно руку и отечески потрепал Чёрвен по щеке.
— Значит, больше не сердишься, оса ты этакая?
Чёрвен смущенно кивнула головой:
— Не-а.
— Молодчина, — похвалил Ниссе. — Чего попусту сердиться, на сердитых воду возят.
Чёрвен не возражала.
— А Сёдерман захочет взять тебя в служанки? — спросила Мэрта. — Ведь у него есть Стина.
Об этом Чёрвен как-то не подумала. Сёдерман звал ее в помощницы прошлой зимой. Тогда у него никакой Стины не было, она жила в городе со своей мамой. Но Чёрвен быстро нашлась:
— Служанки должны быть сильные, а я и есть сильная.
И она пустилась бежать к Сёдерману, чтобы он как можно скорее узнал, какое ему привалило счастье. Но Мэрта окликнула ее.
— Служанки не являются на работу в ночных рубашках, — сказала она. И Чёрвен на это ничего не могла возразить.
Сёдерман чинил на завалинке сети для салаки, когда примчалась Чёрвен.
— Они должны быть сильные, тра-ля-ля! — напевала она. — Чертовски сильные, тра-ляля-ля!
Увидев Сёдермана, она смолкла.
— Дедушка Сёдерман, знаешь что? Угадай, кто тебе сегодня будет мыть посуду?
Сёдерман не успел даже сообразить, что к чему, как позади него из окна высунулась взлохмаченная головка Стины.
— Я! — объявила она.
— Как бы не так, — отрезала Чёрвен. — Ты не больно-то сильная.
Прошло немало времени, пока она убедила в этом и Стину, которой волей-неволей пришлось уступить. Чёрвен смутно представляла, чем занимаются служанки. На острове их никогда не было. В ее воображении это были сильные, прямо-таки твердокаменные существа, которым неведомы преграды, подобно ледоколам, прокладывающим зимой путь для судов по замерзшему фьорду. С такой же силой и принялась Чёрвен за мытье посуды на кухне Сёдермана.
— Ничего, если немножко посуды и разобьется, — успокоила она Стину, когда та запричитала при виде разбитых тарелок, упавших на пол.
Чёрвен не жалела порошка, и мыльная пена горой вздымалась в тазу. Она усердно мыла посуду и распевала во все горло, так что ее слышал даже Сёдерман, а Стина с кислым видом сидела на стуле и наблюдала за ее работой. Она изображала из себя хозяйку дома, «ведь им не нужно быть такими сильными» — так объяснила ей Чёрвен.
— Да, чертовски сильными, тра-ля-ля! — пела Чёрвен.
Но тут ее осенила новая мысль.
— Я еще напеку блинов, — сообщила она.
— А как их пекут? — удивленно спросила Стина.
— Надо размешать тесто, потом еще размешать, а потом еще и еще… — объяснила Чёрвен.
Но вот она кончила мыть посуду и ловко выплеснула грязную воду в окошко. А под окошком на солнышке грелась кошка Сёдермана Матильда. Она вскочила и с диким мяуканьем, вся в мыльной пене, бросилась через открытую дверь в кухню.
— Нельзя плескать водой на кошек, — строго сказала Стина.
— Несчастный случай! — оправдывалась Чёрвен. — Но раз уж мы облили кошку водой, ее надо вытереть досуха.
Она взяла кухонное полотенце, и вдвоем со Стиной они принялись вытирать и успокаивать кошку. По всему было видно, что Матильда возмущена их подлым поступком. Сначала она сердито фыркнула, а потом ее сразу потянуло ко сну.
— Где у вас мука? — спросила Чёрвен, когда она наконец смогла заняться блинами. — Достань!
Стина послушно взобралась на стул, привстала на цыпочки и с трудом дотянулась до банки с мукой, которая стояла на верхней полке. Банка оказалась для нее чересчур тяжелой. Как видно, Чёрвен сказала правду: Стина была не очень сильная.
— Ой, мне не удержать ее! — закричала Стина. Банка качнулась в ее слабеньких руках, и мука просыпалась на пол. И снова на Матильду, уснувшую на полу у кухонного шкафа.