Филэллин
Сделай лицо величественным,
Диадему на греческий лад,
На обороте какой-нибудь дискобол,
Надпись без напыщенности,
И обязательно причекань: «Филэллин».
Нечего смеяться,
Что от нас до них и горы и реки:
Так ведь пишут и те, кто подальше нас,
А захожие софисты бывают всюду.
Герод Аттик
Александр Селевкийский пришел в Афины,
А в городе никого:
Все ушли послушать Герода Аттика.
Александр ему пишет: «пусти хоть сотню»,
А Герод: «я вернусь, и со мной афиняне».
Много молодых
В Александрии, Антиохии, Бейруте,
Говоря в застольях о любви и мудрости,
Замирают на полуслове,
Вспомнив Герода Аттика,
Потому что куда он, туда и все.
Безымянный («Вот он»)
Человек из Эдессы сидит в Антиохии
И пишет, пишет: песнь восемьдесят третья.
Все давно опротивело. Одна надежда:
Лукиану приснилось: «Смотрите, вот он!» —
А он это услышит наяву.
Феодот
Если ты велик, победен и славен,
Вспомни: все равно
Дрогнет сердце, когда в Александрии
На кровавом блюде
Феодот
Поднесет тебе голову Помпея.
Если ты смиренен и мал,
Вспомни: все равно
Феодот
Уже, может быть, стучится в дверь соседа.
Цезарь («Иды марта»)
На пути ввысь
Осторожней ставь ногу,
Ибо на вершине
Ждет тебя Артемидор с предупреждением,
Которого ты не успеешь прочитать.
Александрия («Александрийские цари»)
Трое сыновей Клеопатры
Явятся народу в гимнасии —
Александр,
Царь парфян, армян и мидийцев,
Птолемей —
Финикийский, киликийский, сирийский,
И Цезарион, царь царей,
В розовом шелку, в аметистах
И сапфирах, в жемчугах и венке.
Все это — звук пустой,
Но под синим небом
Почему бы не прокричать им славу
По-еврейски, по-коптски и по-гречески?
Антоний («Дионис покидает Антония»)
Ночью,
Слыша музыку и пение в темноте
Уходящей от тебя Александрии,
Радуйся,
Что она почтила тебя собой,
И, давно готовый,
Вслушивайся,
Прощайся
И не думай, что это сон.
Юлиан («Ты не познал»)
Юлиан сказал о Христовых книгах:
«Прочитал, познал, не признал».
Твой Сократ тебе ответил бы:
«Не признал — значит, плохо познал».
Юлиан, посвящаемый в таинства
Вдруг
Темнота подземелья просияла
Несказанными бесплотными ликами —
Дрогнул Юлиан и невольно по детской привычке
Перекрестился.
Все пропало, и вновь настала тьма.
Он сказал:
«Мне страшно:
Эти светлые исчезли от ужаса
Пред крестом».
Но посвящающие ответили: «Нет:
Они исчезли
Из презренья к твоему малодушию».
Симеон
Да, я знаю эти стихи и прозу —
Получше Либания, похуже Мелеагра, —
Но сейчас мне не до них.
Я случайно
Проходил мимо Симеонова столпа.
Христиане толпились, молились, млели,
А я вздрогнул: нас
Еще не было на свете, а он
И стоял, и стоит тридцать пять лет
На столпе, чтобы ближе слышать Бога.
Но из поэтов я больше люблю Ламона.
Посидония
В городе Посидонии
У Тирренского моря
Жили древние греки,
Но потом смешались с тирренами,
Забыли обычаи и язык
И лишь раз в году
Собирались на греческий праздник,
Садились в круг,
Вспоминали слова, кто какие знал,
Горько плакали,
А потом расходились по домам.
Так об этом сказано у Афинея.