(Тредиаковский В. К. Сочинения, т. 1, М., 1849, с. 353). Первые четыре строки этой строфы первоначально предполагалось поставить эпиграфом ко второй части статьи (см. раздел «Варианты», наст. том, с. 288). Чин — устроенный порядок, обряд, устав.
…существо человека ‹разделяется› на три вида — душа, плоть и разум. — По наблюдению М. Никё, «Есенин излагает такую же ‹гностическую› концепцию человека, — микрокосма ‹по Есенину, „чаши космических обособленностей“: см. с. 195› с тройственным составом (плоть [sôma], душа [psukhê] и разум или дух [noûs, pneuma])» («Есенинский сборник», Даугавпилс, 1995, с. 26). Это ощущали и некоторые современники Есенина; так, В. Л. Львов-Рогачевский назвал терминологию образов в «Ключах Марии» «схематически-сектантской» (в его кн. «Имажинизм и его образоносцы: Есенин. Кусиков. Мариенгоф. Шершеневич», ‹М.›, 1921, с. 54).
С. 205. Образ ~ можно назвать ~ корабельным и ~ ангелическим. — Термин «корабельный» созвучен самоименованию хлыстовской общины: «Корабль плывет по морю житейскому, верующие корабельщики изображаются в песне под видом гостей-купцов» (Бирюков П. «Песни, псалмы и гимны русских сектантов, рационалистов и мистиков» — в кн.: «История русской литературы. Под ред. Е. В. Аничкова», М., 1908, т. 1, с. 398); к тому же и сами эти песни называются у хлыстов «корабельными». «Ангел» — один из учительских чинов у скопцов, ибо они очистили свою плоть и стали бесплотными, и, будучи ограждены такой благодатью, грешить уже не могут (см.: Иоанн Сергеев, свящ. «Изъяснение раскола, именуемого Христовщина, или Хлыстовщина» — «Чтения в Имп. обществе истории и древностей российских при Московском университете», М., 1874, кн. 3, отд. V, с. 68)*.
Солнце — колесо, телец, заяц… — Из стихотворения Есенина «Нивы сжаты, рощи голы…» (1917): «Колесом за сини горы // Солнце тихое скатилось». Ср. также: «Кругловидная форма солнца заставляла древнего человека видеть в нем огненное колесо…» (Аф. I, 207; выделено автором; самое начало главы V «Поэтических воззрений…» — «Солнце и богиня весенних гроз»); «Санскр. gô ‹…›, сохранившееся в русском говядо, имеет следующие значения: бык, корова, небо, солнечные лучи…» (Аф. I, 653; выделено автором); «У нас до сих пор колеблющееся на стене отражение солнечных лучей от воды или зеркала называется игрою зайчика…» (Аф. I, 641; выделено автором).
Солнце — ‹…› белка. Тучи — ели… — Ср.: «Туча — ель, а солнце — белка // С раззолоченным хвостом» (начало стихотворения Н. А. Клюева «Смерть ручья» — «Ежемесячный журнал», Пг., 1915, № 8, август, с. 4).
Тучи — ‹…› корабли, стадо овец. — Ср.: «Представление облака, тучи — кораблем возникло одновременно с представлением неба — воздушным океаном…» (Аф. I, 552); «…арийское племя не только признавало в облаках небесное руно, но и сверх того олицетворяло их ‹…› резвыми овцами…» (Аф. I, 682; выделено автором).
Звезды — гвозди, зерна… — Ср.: «Греко-римское представление звезд блестящими головками гвоздей, вбитых в кристальный свод неба, доселе существует…» (Аф. I, 281); «Болгары сравнивают звезды с просом и зерновою пшеницею ‹…›: „синя риза и бройница, полна с просо и ченица“…» (Аф. II, 761; выделено автором).
…караси, ласточки. — По наблюдению Б. В. Неймана, «звезды-рыбы — такого образа не знают русские загадки, и мы напрасно стали бы его искать у Даля или Садовникова. ‹…› Схожего происхождения есенинская звезда-птица, часто поющая в его строках. То она слетит в кусты малиновкой журчащей ‹„Преображение“, 1917›; то она канет вниз, как ласточка ‹„Пришествие“, 1917› ‹…›. ‹…› Этого образа звезды не знают русские загадки» (сб. «Художественный фольклор», М., 1929, ‹вып.› 4/5, с. 208; выделено автором).
Ветер — олень, Сивка Бурка, метельщик. — Ср.: «…в Эдде четыре главные ветра олицетворены оленями…» (Аф. I, 640); «Буйные ветры, ходячие облака, грозовые тучи ‹…› — все эти различные явления на поэтическом языке назывались небесными конями. ‹…› Чудесный конь наших сказок называется сивка-бурка…» (Аф. I, 611, 616; выделено автором); «Ветры метут облака ‹…›, словно небесная метла в руках чародейных сил; ‹…›; оттого слова: ме(я)тель, заметь и метла происходят от одного корня ‹…›. Мы до сих пор удерживаем выражения: „вьюга метет“, „ветр заметает“…» (Аф. I, 569; выделено автором).
Дождик — стрелы, посев, бисер… — Ср.: «Поэтическая фантазия, сблизившая утренние лучи солнца ‹…› с „летучими“ стрелами, то же самое уподобление допускала и по отношению к ‹…› шумно ниспадающему дождю, как это видно из ‹…› Слова о полку: ‹…› „быть грому великому, идти дождю стрелами“» (Аф. I, 490; выделено автором); «С небесною грозою язык тесно, нераздельно сочетал понятие посева. ‹…› Народная песня выражается о дожде: „Ой, на дворе дождик идет — // Не ситечком сеет, // Ведром поливает“» (Аф. I, 570–571; выделено автором); «…берется Вейнемейнен за струны кантелы, ‹…› и чудная музыка вызывает ‹…› слезы: они льются рекою по его лицу ‹…› и превращаются в светлые жемчужины» (Аф. I, 603).
…нитки. — Общеупотребительная поэтическая метафора; ср., например, со стихотворением Ф. И. Тютчева «Весенняя гроза» (1828):
Радуга — лук, ‹…› дуга. — Ср.: «…поэтическая фантазия древнего человека сближала радугу с разнообразными предметами… ‹…› а) Радуга = лук, дуга, арка» (Аф. I, 349; выделено автором).
Радуга — ‹…› верея… — Ср. со стихотворением С. А. Клычкова «Радуга» (1913):
Данная часть «Ключей Марии» была написана в ноябре 1918 г., когда Есенин и Клычков не только часто общались, но и жили вместе (свидетельство Л. И. Повицкого: Восп., 2, 232). Стихи Клычкова цитируются также в конце «Ключей Марии» (наст. том, с. 212). Верея — столб, на который навешиваются ворота; косяк ворот (ср. у Есенина здесь же: «Радуга — ‹…› ворота…»).
Давид ‹…› говорит, что человек словами течет, как дождь, язык во рту для него есть ключ от души ‹…›. Мысли для него струны, из звуков которых он слагает песню Господу. — Ср.: «Я пролился, как вода…» (Пс. XXI, 15); «Излилось из сердца моего слово благое; ‹…› язык мой — трость скорописца» (Пс. XLIV, 2); «Пойте Господу песнь новую…» (Пс. CXLXIX, 1); «…хвалите Его на псалтири и гуслях. ‹…›… хвалите Его на струнах и органе» (Пс. CL, 3, 4). Очевидно, Есенин дает здесь вольное изложение канонических текстов.
Соломон, глядя в лицо ‹…› Суламифи, ‹…› восклицает, что зубы ее «как стадо остриженных коз, бегущих с гор Галаада». — Ср.: «…волоса твои, как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои, как стадо выстриженных овец…» (Книга Песни Песней Соломона, IV, 1–2).
…«на Немизе снопы стелют головами ~ костьми русьскых сынов». — В автографе «Ключей Марии» это место было написано без помарок и имело такой вид: «На Немизѣ снопы стелютъ головами, молотятъ цѣпы харалужными, на тоцѣ животъ кладутъ, вѣютъ душу отъ тѣла. Немизѣ кровави брези не бологомь бяхуть посѣяни, — посѣяни костьми русьскыхъ сыновъ». По характеру расстановки концевых знаков «ь» или «ъ» после согласных, написанию слова «русьскыхъ» и некоторых других слов, а также особенностям пунктуации в цитате установлено, что она была взята непосредственно из книги «Слово о полку Игоря», СПб., 1911, изд. 9-е, с. 12 (РКлБ, вып. I). Это подтверждается также есенинской правкой другого места из «Слова о полку…», сделанной в рукописи (см. ниже).