– Гляди, какую силу дает! От живучие мы! Ничто нас не берет!
А Федор Николаевич и Наталья Николаевна, просмотрев как-то один за другим рисунки Коли и особенно изображения старого дуба у крылечка – а их было больше двадцати, – подивились, как они сами не заметили, что у сынишки так окрепла рука и установился глаз, так созрела настойчивость в пытливом поиске того, что должно было составлять суть изображаемого.
– Ведь будет рисовать, – сказал Федор Николаевич. – Это уж видно.
Он сказал это так, будто хотел подчеркнуть, что не сам он решил направить сына на трудную дорогу – Коля уже выбрал ее для себя самостоятельно.
– Да, будет, будет рисовать, – сказала мама, задумчиво перебирая рисунки сына. – Воображение у него великолепное. Надо его учить.
И решено было, что Коля поступит в изобразительную студию Дома пионеров Киевского района.
Часть вторая
Рисовать – это значит соображать.
Глава 1
Новые друзья
Едва Коля впервые попал в изостудию, как он сразу решил, что ничего хорошего здесь у него не выйдет.
Дом пионеров в те дни занимал помещение эвакуированного детского сада. Это было недалеко от Плотникова переулка, здесь же, близ Арбата, во Власьевском. Отдельной комнаты для изокружка в доме не нашлось. Ребята кочевали из одного угла в другой и большей частью размещались где-нибудь в большом зале. А дом отсырел насквозь, отапливали его плохо, и казалось, что в большом зале гуляет ветер. Настоящих мольбертов не хватало. Ребята таскали с места на место холодные стулья. На одном – сидеть, на другом, прислонив к спинке, – устанавливать доску с наколотой грубой оберточной бумагой. Иной сейчас не было… И все это показалось Коле, когда он первый раз записался в кружок, неуютным, скучным и будничным. Нет, не такой представлял себе Коля студию изобразительных искусств!
Но совсем не в этом было главное. А вот когда он посмотрел на рисунки, стоявшие на мольбертиках и стульях, его охватил страх. Он не думал, что эти пионеры и пионерки, сидевшие, не снимая пальто, в холодном, неприветливом помещении и выглядевшие немногим старше его самого, могут так хорошо рисовать. Какие красивые тени растушевывали они! Как смело – одним махом – наносили нужные линии, слегка откинувшись назад и уверенно, как показалось Коле, поглядывая на свои творения!
Коля хотел было уже удрать, чтобы не срамиться при всех. Но тут его заметил ходивший между стульями и мольбертами руководитель студии Сергей Николаевич Яковлев, приземистый, седоватый, с добродушно прищуренными глазами человек. Увидев перед собой заробевшего мальчугана, который сдернул тотчас же со светлых пепельно-золотых волос лыжную шапочку и растерянно водил по залу большими глубоко-голубыми глазами, Сергей Николаевич быстро подошел к нему:
– Ты к нам? Рисовать хочешь? Уже записался? Как фамилия?
– Дмитриев.
– Ага, Дмитриев. Коля, если не ошибаюсь? Так? Мне уже твоя мама говорила. Очень хорошо. Вот проходи сюда… А ну-ка, ребятки, потеснитесь. Дайте место новенькому… А ты не смущайся, что новенький, – весело подбодрил он Колю, видя, что щеки у того так и пылают от смущения. – Они у меня тут тоже не очень старенькие. Всего несколько недель занимаются. Ну, шапку давай сюда, а пальто лучше не снимай: у нас тут, знаешь, свежевато. С натуры работал когда-нибудь?.. Да? Ну и прекрасно. Вот попробуй нарисовать это.
Он поставил перед ребятами, которые искоса поглядывали на Колю, кувшин и деревянную шкатулку. Коле сперва показалось странным и бессмысленным такое сочетание. В самом деле: почему это кувшин должен стоять около шкатулки, возле которой он, наверно, никогда в жизни не стоял? Дома он обычно подбирал предметы, как-то связанные между собой. Ну, скажем, графин и стакан, миска и тарелка, ваза и яблоко. Он не понимал, что хитрый Сергей Николаевич нарочно выбрал предметы, не схожие по форме: округлый, мягкий в линиях кувшин и жесткую, прямоугольную шкатулку.
Впрочем, размышлять долго было некогда. Другие ребята уже приступили к делу. И Коля тоже, усевшись поудобнее на стульчике, расстегнув пальтишко, стал рисовать. Он видел, что Сергей Николаевич подходит к его соседям, наклоняется так, чтобы глаза его были на одном уровне с глазами рисующего, слышал его советы, замечания: «Ну смотри, это у тебя куда-то все вниз едет». Или: «Ты обрати внимание, как эта линия ведет себя дальше… Смотри и думай, думай больше». Эти замечания Коля не раз слышал и дома от папы с мамой, когда он рисовал что-нибудь с натуры. Но сегодня Сергей Николаевич ему самому ничего не говорил и даже не подходил к его стулу, давая возможность поработать самостоятельно. Только через полчаса он вдруг приблизился к Коле, поглядел на рисунок и сказал: