Труд рабов находил известное применение и в сельскохозяйственном производстве. Однако в связи со спецификой имеющихся в нашем распоряжении источников и сложностью анализа терминов, обозначающих непосредственных производителей материальных благ, вопрос о том, в какой мере труд рабов как в этот, так и в предшествующий период древней истории Китая использовался в земледелии, остается пока открытым.
В источниках, относящихся к рассматриваемому периоду, рабы в целом ряде случаев выступают как главный вид собственности и основной критерий богатства. Так, приводя биографию Чжо-ши — крупнейшего собственника железоделательных мастерских из Линьцюна, жившего в III в. до н. э., Сыма Цянь отмечает, что его богатства «достигло 1000 рабов (тун)». В другом месте Сыма Цянь приводит следующие данные о бргатых людях, проживавших в том же Линьцюне спустя несколько десятилетий: «В Линыцоне было много богачей. Чжо Ван-сунь имел 800 рабов (тун). Чэн Чжэн — несколько сотен».
ОБОСТРЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ
Развитие экономики, социальные сдвиги в обществе вызвали резкое обострение внутренних противоречий. Несмотря на тенденциозность имеющихся источников, обходящих вопросы активного протеста обездоленных людей, мы встречаем неоднократно краткие и достаточно верные упоминания о выражении недовольства этой категории населения. Вместе с рядом косвенных данных они красноречиво свидетельствуют об усилении неустойчивости китайского общества в VI — III вв. до н. э. Так, в книге «Цзо чжуань», являющейся комментарием к летописи царства Лу «Чунь цю» («Весна и осень») которая содержит хронику событий с 722 по 481 г. до н. э., приводятся сведения как об отдельных случаях убийства рабами своих господ, так и о рабских бунтах.
Наиболее сильное из таких движений, проходивших под лозунгом борьбы за сожжение даньшу, отмечается в царстве Чжэн в VI в. до н. э. К этому же времени относятся сведения о восстании рабов и свободных бедняков, возглавлявшемся неким Дао Чжэ. Оно охватило, по-видимому, значительную территорию. Как передает философ Чжуан-цзы (369—286), вооруженные повстанцы «свободно продвигались по стране, нападали на государства, громили дома, уводили скот и людей». В источниках, относящихся к периоду Чжаньго, часто встречаются краткие, но выразительные упоминания о «смутах». Характерно, что в исключительно жестоком уложении, введенном Ли Куем в царстве Вэй, законы «о ворах» и «о разбойниках» стояли на первом месте. Данные источников о введении в это время в ряде древнекитайских царств (например, в царствах Хань, Вэй и Цинь) новых, чрезвычайно строгих законов также свидетельствуют об обострении классовых противоречий.
Китайские аристократы ужесточили борьбу за власть и между собой. Это происходило из-за того, что представители новой имущественной знати — богатые рабовладельцы, не имевшие ни родовитого происхождения, ни титулов, приобретали все больший вес в обществе, в то время как прежние потомственные вельможи беднели и постепенно лишались своего политического влияния.
Следует сказать, что с усилением власти денег и богатства разрушалась прежняя система наследования должностей. В ряде царств должности чиновников стали продаваться и покупаться, что открыло имущественной знати доступ в государственный аппарат. Оказавшись у кормила правления, представители этой знати стали добиваться проведения реформ для укрепления своего положения.
Разумеется, они выступали против привилегий, связанных с аристократическим происхождением, а также против патриархально-родовых пережитков, требовали объединения страны и узаконения свободной купли-продажи земли. Усиление новой, имущественной, знати и попытки проведения в ее интересах реформ наталкивались на сильнейшее противодействие со стороны потомственной аристократии. Столкновение интересов различных социальных слоев вылилось в ожесточенную борьбу политических группировок и идеологических течений.