Первая ошибка его заключалась в том, что он не сумел воспользоваться победой при Гоито. Вместо того чтобы смело преследовать Радецкого со всеми находившимися в его. распоряжении силами, он потерял четыре дня на концентрацию своей армии и слишком поздно перешел в наступление, чтобы догнать противника (4 июня) и занять на крайнем левом его фланге опасную, но выигрышную позицию при Риволи, господствующем над течением Адидже (10 июня); вместо того чтобы занять обсервационное положение перед австрийской армией и таким образом сделать ее неподвижной в Вероне, он позволил ей уйти и овладеть Виченцей. Эта крепость, которую Нугену не удалось захватить, могла смело рассматриваться как ключ к обладанию Венецией; Радецкий выступил из Вероны с 25 000 человек и 60 пушками, неожиданно напал на римскую дивизию Дурандо, защищавшую Виченцу, и, разгромив огнем своей артиллерии, принудил ее к капитуляции (11 июня). С этого момента Венеция потеряла лучших защитников, а Радецкий мог больше не опасаться за участь своего тыла. С такой же быстротой он вернулся и занял свои прежние позиции (13 июня). Таким образом, Карл-Альберт не сумел ни достигнуть новых успехов, ни помешать предприятиям своего противника, а производимые им бесплодные маневры вели только к упадку духа и истощению сил пьемонтских солдат.
К этой ошибке он не замедлил присоединить вторую. Переходя от одной крайности к другой, он после этой беспорядочной усиленной деятельности целый месяц оставался в пагубном бездействии. В течение 30 дней (14 июня — 13 июля) он не предпринимал ни одной сколько-нибудь серьезной операции. В продолжение этого времени он обдумывал, следует ли ему укрепиться на Минчио и вести войну оборонительную или перейти в наступление и атаковать линию Адидже (Эч). В конце концов он остановился на среднем решении и предпринял осаду Мантуи (13 июля).
Этот внезапный переход к бездействию принес Карлу-Альберту не меньше вреда, чем проигранная битва. Он обнаружил все причины дезорганизации и все факторы бессилия, которые должны были привести дело итальянского народа к поражению. Этих причин было очень много, и главным образом многое обусловливалось характером короля и составом его армии.
По свидетельству одного из его почитателей, Карл-Альберт был настолько же нерешителен в совете и насколько храбр на поле битвы. В область военных действий он перенес ту же наклонность к раздумью и тот же дух колебаний, какие ему были свойственны в деле управления государством; когда нужно было принять быстрое решение, он пускался в бесконечные рассуждения, замечал только дурные стороны во всех предлагавшихся ему комбинациях, а если и соглашался на какое-нибудь из этих предложений, то осуществлял его без достаточной энергии. Отсутствие решимости мешало ему пользоваться благоприятными обстоятельствами, а его робость в области практических действий препятствовала до-. ведению частичных успехов до полной победы.
Могли ли, по крайней мере, достоинства армии компенсировать недостатки главнокомандующего? Эта армия состояла из элементов двоякого рода: из пьемонтских войск и из волонтеров. Пьемонтские солдаты отличались храбростью, физической силой, послушанием, выносливостью, а офицеры — смелостью и энергией; но генералам, достигшим преклонного возраста и совершенно невежественным в вопросах стратегии, недоставало активности и решимости. Что же касается волонтеров, взявшихся за оружие для изгнания австрийцев из Италии, то они были малочисленны и также не блистали военными качествами. Количество волонтеров не превышало 20 000, тогда как понадобилось бы 100 000 человек, чтобы перевес оказался на стороне итальянцев[37]; с другой стороны, хотя волонтеры отличались энтузиазмом и пылкостью, т. е. качествами, драгоценными во время восстания, им не хватало военного опыта и выносливости, необходимых для продолжительной кампании.
Поражение (июль — август 1848 г.). Австрийская армия, напротив, только выигрывала от того, что война затягивалась: она непрерывно получала подкрепления, которые довели ее численный состав до 120 000 человек, и в июле Радецкий нашел своевременным оправдать возлагавшиеся на него надежды. Воспользовавшись разбросанностью пьемонтцев, фронт которых растянулся от Мантуи до Риволи, он отвлек внимание противника к его правому флангу демонстрацией при Ферраре (14 июля), атакой на его левый фланг принудил очистить плато Риволи, а затем двинул свои главные силы в обход центра пьемонтцев, чтобы раньше их достигнуть Минчио. 23-го ему удалось осуществить этот план, но 24-го он должен был остановиться и отразить нападение Карла-Альберта, который поспешил сюда из-под Мантуи с целью отрезать Радецкому отступление. Решительный бой произошел при Кустоцце и Сомма-Кампанье; он продолжался два дня (24–25 июля) и закончился поражением Карла-Альберта; тот должен был поспешно отступить, очистить без боя линию по Олио и Адде и ретироваться к Милану, куда он прибыл во главе 25 000 деморализованных солдат. Сначала Карл-Альберт думал защищать этот город; но съестных припасов там было недостаточно, укрепления — слабы, милиция — не дисциплинирована, и после арьергардного боя он мог убедиться, что всякая попытка сопротивления приведет лишь к бомбардировке и грабежу. Ввиду этого он в тот же вечер (4 августа) подписал капитуляцию, позволившую ему мирно очистить город. На следующий день (5 августа) ему пришлось уже защищаться от угроз и насилий со стороны части миланского населения, возмущенного капитуляцией, которую оно считало изменой; Карл-Альберт должен был прибегнуть к силе, чтобы отстоять свою свободу. 6 августа он окончательно оставил город и отступил до Тичино, составлявшего границу его владений. Полагая, что с этого момента война потеряла всякий смысл, он поручил своему адъютанту Саласко подписать перемирие, условия которого были для него чрезвычайно благоприятны. По этому перемирию пьемонтские войска должны были очистить те крепости, которые они еще занимали в Ломбардии, и восстанавливалось status quo ante bellum (9 августа).
Таким образом, первая война за итальянскую независимость закончилась разочарованием, тем более глубоким, чем более пылкими были возбужденные ею надежды. Ломбардо-Венецианская область, освободившаяся на короткое время, снова подпала под австрийское иго; восстановлены были прежние границы и старый режим. Но если национальная война и прекратилась, то разбуженные ею политические страсти не улеглись, и период волнений, начавшихся в Италии со времени Палермского восстания, продолжался еще в течение 8 месяцев.
Новое направление итальянской политики. Перемирием 9 августа 1848 года открывается новый период в истории итальянской революции. С этого момента умеренная партия утрачивает руководство национальным движением, которым стараются овладеть радикальные элементы. Проникнутая монархическими и федералистическими тенденциями, умеренная партия играла до тех пор преобладающую роль; сначала она ставила себе целью изгнание австрийцев, затем образование объединенного Итальянского государства под властью пьемонтского короля и папы. Но она не исполнила ни одного из своих обещаний, так как Карл-Альберт обнаружил полную неспособность, Пий IX колебался, остальные итальянские государи противились национальному объединению, а Австрия оказалась непобедимой.
Партия республиканцев-объединителей, которая оставалась в тени во время последних событий и не желала нести за них ответственность, естественно, должна была воспользоваться тем, что эти события дискредитировали программы и вождей умеренной партии. Выступавшие теперь на сцену республиканцы утверждали, что нация может добиться независимости не с помощью полумер, неудовлетворительность которых доказана опытом, а с помощью радикальных средств. По их мнению, политический вопрос следовало разрешить раньше национального, а войне с Австрией должно было предшествовать низвержение монархов, уничтожение границ и объединение всех итальянских государств в единую республику. Таким образом, к концу 1848 года во внутренней истории Италии произошла эволюция, которую современники предвидели и предсказали: «Кто снова предастся династическим иллюзиям, — воскликнул Маццини, — тот докажет, что у него нет ни ума, ни сердца, ни истинной любви к Италии, ни какой бы то ни было надежды на будущее!». «Либеральная партия, — писал своему правительству лорд Нэпир, английский посланник при неаполитанском дворе, — либеральная партия, в состав которой входит большая часть честных и просвещенных деятелей высшего и среднего классов, по видимому, потеряла всякую опору и надежду снова взять в свои руки направление государственных дел». Наконец, д'Азелио в следующих словах резюмировал сущность подготовлявшихся в Италии событий: «Война монархов закончилась, начинается народная война».
37
Карл-Альберт и пьемонтское правительство всячески ограничивали приток волонтеров в войска и ставили всевозможные препятствия действию добровольческих батальонов Гарибальди. — Прим. ред.