— Явился, голубчик.
— Виноват, Федор Кузьмич, сбился с дороги — туман страшный.
— Вот что, голубчик, придется нынче ночью потрудиться…
Он положил в рот корочку хлеба, которую все время держал в грязном кулаке. Телегин медленно стиснул челюсти.
— Штука в том, что нам приказано, милейший Иван Ильич, батенька мой, перебраться на ту сторону. Хорошо бы это дело соорудить как-нибудь полегче. Садитесь рядышком. Коньячку желаете? Вот я придумал, значит, такую штуку… Навести мостик как раз против большой ракиты. Перекинем на ту сторону два взвода…
16
— Сусов!
— Здесь, ваше благородие.
— Подкапывай… Тише, не кидай в воду. Ребята, подавайте, подавайте вперед… Зубцов!
— Здесь, ваше благородие.
— Погоди-ка… Наставляй вот сюда… Подкопни еще… Опускай… Легче…
— Легче, ребята, плечо оторвешь… Насовывай…
— Ну-ка, посунь…
— Не ори, тише ты, сволочь!
— Упирай другой конец… Ваше благородие, поднимать?
— Концы привязали?
— Готово.
— Поднимай…
В облаках тумана, насыщенного лунным светом, заскрипев, поднялись две высокие жерди, соединенные перекладинами, — перекидной мост. На берегу, едва различимые, двигались фигуры охотников. Говорили и ругались торопливым шепотом.
— Ну что — сел?
— Сидит хорошо.
— Опускай… осторожнее…
— Полегоньку, полегоньку, ребята…
Жерди, упертые концами в берег речки, в самом узком месте ее, медленно начали клониться и повисли в тумане над водой.
— Достанет до берега?
— Тише опускай…
— Чижол очень.
— Стой, стой, легче!..
Но все же дальний конец моста с громким всплеском лег на воду. Телегин махнул рукой.
— Ложись!
Неслышно в траве на берегу прилегли, притаились фигуры охотников. Туман редел, но стало темнее, и воздух жестче перед рассветом. На той стороне было тихо. Телегин позвал:
— Зубцов!
— Здесь!
— Лезь, настилай!
Пахнущая едким потом рослая фигура охотника Василия Зубцова соскользнула мимо Телегина с берега в воду. Иван Ильич увидел, как большая рука, дрожа, ухватилась за траву, отпустила ее и скрылась.
— Глыбко, — зябким шепотом проговорил Зубцов откуда-то снизу. — Ребята, подавай доски…
— Доски, доски давай!
Неслышно и быстро, с рук на руки, стали подавать доски. Прибивать их было нельзя, — боялись шума. Наложив первые ряды, Зубцов вылез из воды на мостик и вполголоса приговаривал, стуча зубами:
— Живей, живей подавай… Не спи…
Под мостом журчала студеная вода, жерди колебались. Телегин различал темные очертания кустов на той стороне, и, хотя это были точно такие же кусты, как и на нашем берегу, вид их казался жутким. Иван Ильич вернулся на берег, где лежали охотники, и крикнул резко:
— Вставай!
Сейчас же в беловатых облаках поднялись преувеличенно большие, расплывающиеся фигуры.
— По одному бегом!..
Телегин повернул к мосту. В ту же минуту, словно луч солнца уперся в туманное облако, осветились желтые доски, вскинутая в испуге чернобородая голова Зубцова. Луч прожектора метнулся вбок, в кусты, вызвал оттуда корявую ветвь с голыми сучьями и снова лег на доски. Телегин, стиснув зубы, побежал через мост. И сейчас же словно обрушилась вся эта черная тишина, громом отдалась в голове. По мосту с австрийской стороны стали бить ружейным и пулеметным огнем. Телегин прыгнул на берег и, присев, обернулся. Через мост бежал высокий солдат, — он не разобрал кто, — винтовку прижал к груди, выронил ее, поднял руки и опрокинулся вбок, в воду. Пулемет хлестал по мосту, по воде, по берегу… Пробежал второй, Сусов, и лег около Телегина…
— Зубами заем, туды их в душу!
Побежал второй, и третий, и четвертый, и еще один сорвался и завопил, барахтаясь в воде…
Перебежали все и залегли, навалив лопатами земли немного перед собой. Выстрелы исступленно теперь грохотали по всей реке. Нельзя было поднять головы, — по месту, где залегли охотники, так и поливало, так и поливало пулеметом. Вдруг ширкнуло невысоко — раз, два, — шесть раз, и глухо впереди громыхнули шесть разрывов. Это с нашей стороны ударили по пулеметному гнезду.
Телегин и впереди него Василий Зубцов вскочили, пробежали шагов сорок и легли. Пулемет опять заработал, слева, из темноты. Но было ясно, что с нашей стороны огонь сильнее, — австрийца загоняли под землю. Пользуясь перерывами стрельбы, охотники подбегали к тому месту, где еще вчера перед австрийскими траншеями нашей артиллерией было раскидано проволочное заграждение.