Это сочувствие социалистическому движению особенно подчеркивается в «столпах общества» ядовитой сатирой на обычные утверждения мещан, что они «работают на благо обществу».
Замышляя выгодную для себя аферу – устройство железной дороги, – консул Берник, как настоящий буржуа, спешит прикрыть свои планы «идеалистическими» соображениями: «Каким это послужит могучим рычагом для подъема благосостояния всего нашего общества! Подумайте только, какие лесные угодья станут доступными, какие богатые рудники откроются для разработки! А горные речки с бесчисленными водопадами! Какое широкое поле откроется для фабричной деятельности»! – И далее: «Наше трудолюбивое местечко обладает теперь, слава Богу, твердыми нравственными устоями. Мы все прилагали усилия к оздоровлению почвы, если можно так выразится, и будем продолжать, каждый по своей части. Вы, г. магистр, продолжайте вашу благотворную деятельность в школе и в семье; мы, практические, трудовые люди, будем служить обществу возможно широким распространением благосостояния среди населения а наши женщины… Пожалуйте поближе, сударыни, это я и при вас скажу: наши женщины, скажу я, наши жены и дочери пусть продолжают неустанно служить делу благотворения»…
Так Берник пускает в оборот весь запас мещанской морали: твердые нравственные устои в связи с фабричной деятельностью…
Вся внешняя формальная правда социалистической доктрины выступает со всей неумолимой очевидностью: с мещанина срывается лицемерная маска и воочию видишь преступное и ничтожное лицо того, кто строит свою жизнь на систематическом убийстве рабов-рабочих, на тайном разврате, на лицемерной благотворительности, на явной «религиозности», под которой скрывается глубокий и циничный религиозный индифферентизм.
Ибсен не довольствуется характеристикой Берника, как семьянина, и заставляет его непосредственно столкнуться с представителем рабочих.
«Не думайте, Аунэ, – говорит Берник рабочему: – что я хлопочу из-за барышей; я, к счастью, не нуждаюсь в этом; но у меня есть обязанности перед обществом, в котором я живу, и перед фирмой, во главе которой я стою. Если я не буду за прогресс, то его и не дождаться здесь».
И когда Аунэ возражает: «Я тоже за прогресс, г. консул», – Берник отвечает: «Да, в узком смысле, среди рабочего класса. Знаю я ваши агитации. Вы произносите речи, вы баламутите народ, но когда дело доходит до прогресса на практике – взять хоть-бы новые машины – то вы уклоняетесь, боитесь».
«Как же могут наука и капитал – говорит Аунэ – пускать в ход новые изобретения, пока общество не воспитало нового поколения, которое было бы приспособлено пользоваться ими»?
Или другими словами: буржуазное общество заготовляет такую технику производства, которая может быть использована, во всей полноте, как следует, лишь в новом социалистическом обществе.
В заключительной сцене, когда сограждане собрались чествовать Берника, один из представителей города произносит торжественную речь: «Господин консул! – говорит он. – В течение многих лет вы служили всему нашему городу настоящим образцом. Я уже не говорю здесь о вашей образцовой семейной жизни и о ваших безукоризненных нравственных принципах, – это темы для тихой задушевной беседы, а не для торжественной публичной речи. Я говорю о вашей общественной деятельности, которая на виду у всех. Ваши верфи выпускают образцовые суда, которые несут норвежский флаг во все моря света. Многочисленная и счастливая семья рабочих видит в вас родного отца. Создав новые отрасли промышленности, вы положили основание благоденствию сотен семейств. Одним словом – вы столп нашего общества в самом высоком значении этого слова».
В ответ на эту речь консул Берник, взволнованный тем, что едва не потерял по своей вине собственного сына, и устыдившись своего непрестанного лицемерия, спешит отклонить незаслуженные похвалы:
«Сограждане! – говорит он: – Ваш представитель сейчас сказал, что мы вступаем в новую эру; надеюсь, что это так и будет. Но для этого нам необходимо призвать на помощь истину, – истину, которая до этого самого вечера не находила себе пристанища в нашем обществе».
И далее: «Старое время с его наружной мишурой, внутренней пустотой, лицемерием, показной моралью и жалкими соображениями, пусть станет для нас музеем, открытым для общего поучения».
Отрицательное отношение к буржуазной общественности обнаруживается у Ибсена с наибольшей определенностью в комедии «Враг народа». Мн видим в этой пьесе тех же своекорыстных и лицемерных мещан, которые были представлены нам, как «столпы общества». Но в этой пьесе мы находим также нечто новое по сравнению с двумя ранее рассмотренными. В комедии «Враг народа» подчеркнуты анархические тенденции автора.