Юлиан. Туманы, туманы… все то осталось позади, как дикий бред.
Но «бред» возникает снова и снова. И чем дальше уходит Юлиан от Галилеянина, тем ужаснее становится кошмар противоречий.
«Вся моя юность была одним сплошным ужасом перед кесарем и Христом. О, Он страшен, этот загадочный… беспощадный Богочеловек», – говорит Юлиан: – «Куда бы я не повернулся, Он – великий и грозный, вставал у меня на пути со своим безусловным, неумолимым заветом».
Максим. А этот завет – носил ли ты его в душе своей?
Юлиан. Нет; он всегда оставался вне меня. Он гласил: ты должен!
В этом признании ключ для разумения психологии Юлиана: Юлиан перерос те нормы, которые предлагала христианская мораль, но вместо того, чтобы искать нового пути для утверждения своей личности, он пошел назад к старому религиозному миру. Но умерших богов – не воскресить…
Тайна любви
Вл. Соловьев утверждал, что в процессе становления от множественности к единству раскрывается смысл любви – и это утверждение его – мудрое по существу – не только определяет идею любви, но и предрешает природу того единого начала, которое соединяет людей. Природа этого начала – природа богочеловеческая. Развитие любовных и брачных отношений лучше всего характеризуется, как уход из дурной бесконечности (деторождение) в бесконечность истинную (утверждение абсолютного начала в личности и личности в абсолюте). Интеграция человечества в любви не противоречит истинному индивидуализму, который не боится религиозной общественности. Мы всегда исходим из идеи последнего освобождения и утверждения личности и оставаясь в этом смысле индивидуалистами – ищем путей для наилучшего осуществления этого волевого устремления. Но так как ничто так не утверждает личности, как любовь, и так как в то же время любовь нельзя мыслить вне взаимодействия между собой личностей, то мы естественно должны прийти к выводу, что истинный индивидуализм ведет нас к религиозной общественности.
Сознавая, что природа любви требует внутреннего взаимодействия личностей, мы не можем доказать безусловной необходимости любви парной. То, что европейская культура выдвинула эту форму брака, как единственную, вовсе не доказывает, что она является последней и исключительно желанной формой любовных отношений. Если половая любовь мужчины и женщины имеет особый метафизический смысл и мистическое значение в моменте последнего погружения в хаос страсти, это еще. не значит что и брак должен носить непременно форму парного союза: брак сложнее и значительнее, чем простая страсть двух индивидуумов.
Формы любви – бесконечно-разнообразны, но всегда желанным моментом истинной любви является исход из «эгоизма вдвоем», из любви парной к любви вселенской. Если же кто-либо желает утвердить себя в том индивидуализме, который ищет опоры в себе самом вне религиозной общественности, то ему необходимо ради последовательности отказаться и от парной любви для любви уединенной, для самовлюбленности. Самовлюбленность, как полюс, противоположный полюсу любви вселенской, имеет свой смысл, определяя истинную природу декадентства. Отсюда глубокое различие двух течений в современной поэзии. Я говорю о поэзии, как о музыкальном выражении сокровенных, религиозных переживаний, ибо «музыка – как учил Платон – есть знание любви в области ритма и гармонии». Тема любви и тема музыки связаны между собой по существу.
Только путем воссоздания музыки и ритма возможно внести начало любви в сложность жизни. Если мы желаем создать цельное мироотношение, нам нельзя высокомерно обходить ту или иную область жизни, как недостойную нашей личности: таких областей нет. Не приняв мира данного, мы, однако утверждаем мир желанный, но, ведь этот мир потенциально заложен в элементах мира эмпирического. Не новый мир надо создавать, а в корне изменить природу этого мира: изначальные элементы приобретут совершенно иное значение и по иному раскроются в нашеиі душе.
Богочеловеческий путь раскрывается двусторонне: объективно и формально он совпадает с «прогрессом», если последний рассматривать в безмерно-ускоренном процессе становления. «Прогресс» превращается в «непрерывную революцию». Но – разумеется – это только внешняя сторона становления мира к началу абсолютному. По существу путь богочеловечества – путь любви. Итак, непрерывная и непримиримая борьба с началом механическим, во-имя начала музыкального, и – с другой стороны – устремление к интеграции мира в любви.
Да: «стоит среди вас Некто, которого вы не знаете» – вот во истину вечный укор пророка нам – слепцам; в любви мы стремимся узнать таинственное лицо Единого Начала и чрез Него самих себя, в нашей полноте, утверждая в себе изначальную силу любви.