— Нос оттого становится курносым, — как бы мимоходом заметил я, — что его часто прижимают к двери, подсматривая в замочную скважину.
Миссис Саммерс еще на полдюйма распрямила свою всегда прямую спину.
— Вера!
— Да, мадам? — Горничная вошла в комнату, вопросительно глядя на нее.
— Ты мне сегодня больше не нужна, — сказала миссис Саммерс. — Можешь идти.
— Да, мадам, — явно с сожалением ответила горничная, бросив на меня испепеляющий взгляд.
Миссис Саммерс дождалась, когда дверь за горничной закроется, потом села в кресло напротив меня и положила ногу на ногу.
— Итак, — резко спросила она, — что вы собираетесь сообщить такого, чего нельзя говорить при посторонних? Вы арестовали Рикки Уиллиса, я надеюсь?
Я опять начал все с начала, уже устав от однообразия и думая, не заговорить ли мне с французским акцентом, когда речь пойдет о фотографиях. Она взяла конверт, вытащила снимки и просмотрела их с отчужденным выражением лица. Через десять секунд она вернула их.
— Ну? — не моргнув глазом обратилась она ко мне.
Я рассказал ей, как обнаружил эти фотографии, как пришел к выводу, что Марвин собирался использовать их для шантажа.
— А кто мог быть объектом шантажа, лейтенант? — Она пожала плечами. — У Анжелы совершенно нет денег, а я бы не дала за них и пенни.
— Даже чтобы доказать факт изнасилования со стороны Рикки Уиллиса? — поддел я.
— Существует масса других способов, — отрезала она. — Я вам уже говорила это в вашем грязном офисе. Как видно, у вас короткая память!
— Это один из моих недостатков, — признал я. — Но я с вами согласен — он не мог шантажировать ими ни Анжелу, ни вас.
— Тогда к чему они? — устало спросила она.
— Хиллари мог бы заплатить большие деньги за негативы.
— Хиллари? — Она слегка приподняла брови. — Ради чего?
— Анжела час назад рассказала мне свою историю, — ответил я. — Как он соблазнил ее, — как вы узнали об этом. У Марвина недавно отобрали лицензию, потому что он занимался поставкой девочек по вызову, кроме того, его подозревали в шантаже. Не исключено, что подобными услугами пользовался Хиллари.
— Вы полагаете, что, обладая всей этой информацией, вы стали членом нашей семьи? — сухо спросила она.
Я вздрогнул, и, как мне показалось, это получилось естественно.
— Этого я не пожелал бы и Рикки Уиллису! — честно ответил я.
Она зашипела как змея и, вскочив, уже готова была дать мне пощечину. Меня спасла хорошая реакция — я схватил ее за запястье и завел ей руку за спину, при этом она оказалась крепко прижатой ко мне, достаточно крепко, чтобы я почувствовал, как ее груди уперлись в меня.
— Моя милая, — ухмыльнулся я. — Я не позволю тронуть меня, сколько бы миллиардов долларов за вами ни стояло.
— Отпустите меня! — крикнула она, пытаясь высвободить руку.
Я никогда в жизни не целовал обладательниц такого крупного состояния и потому сейчас не собирался упустить возможность. Я немного потянул ее за запястье. Она вынуждена была еще сильнее прижаться ко мне. Теперь я чувствовал удары ее сердца. Когда наши губы встретились, она в ярости отвернулась. Я свободной рукой схватил ее за шею так, что она не могла пошевелиться.
Тогда она застыла как каменная, позволив мне целовать ее все более страстно. Наконец я отступил, отпустив ее руку.
Не двигаясь, она смотрела на меня, массируя кисть.
— Я не имею права порицать вас за то, что вы не делаете различия между мной и остальными членами семьи, — сказала она напряженным голосом.
— Вы очень привлекательная женщина, миссис Саммерс! — искренне воскликнул я. — Хотя ваши эмоции глубоко заморожены.
Я не поверил глазам, увидев, как потеплел ее взгляд.
— Называйте меня Лин, — попросила она. — Смешно звучит, когда мужчина, только что поцеловавший женщину, обращается к ней «миссис Саммерс». У вас ведь тоже, кроме звания, есть имя. Назовитесь! Мне кажется, у вас ужасно провинциальное имя. Элмер?
— Зовите меня Эл, — ответил я. — Хотя, по-моему, это не лучше.
— Не лучше, — согласилась она. — Хотите выпить?
— Никогда не против.
— На кухне есть коньяк. — Это прозвучало как приказ.
Не худший вид спиртного. Я прошел на кухню и налил два бокала. Когда я вернулся, она сидела на кушетке.
Лин взяла бокал и многозначительно посмотрела на меня:
— За что мы выпьем, Эл? За вашу мужественность, я полагаю?
— В сочетании с вашей женственностью, — продолжил я. — Или, может, вы ждали от меня других слов?