«Замолкнули праздные речи…»
Замолкнули праздные речи,
Молитвой затеплился храм,
Сияют лампады и свечи,
Восходит святой фимиам.
Возносим пасхальные песни
От слёзно-сверкающих рос.
Воскресни, воскресни,
Воскресни, Христос,
Вливаются светлые вести
В ответный ликующий стих;
К сберёгшей венец свой невесте
Нисходит небесный Жених.
«Печальный друг, мой путь не прокляни…»
Печальный друг, мой путь не прокляни,
Лукавый путь весёлого порока.
К чему влачить безрадостные дни?
Желания обуздывать жестоко.
Не хочешь ли загробного венца?
Иль на земле отрадна долговечность?
Греши со мной, люби мою беспечность, –
Нам далеко до тёмного конца.
Смотри, сняла я медленные платья,
И радостной сияю наготой.
Познай любовь, познай мои объятья,
Насыть и взор, и душу красотой.
Настанет срок, прекрасное увянет,
Тогда молись и плачься о грехах,
И если плоть твоя грешить устанет,
Мечтай о счастье в вечных небесах.
«Знаю знанием последним…»
Знаю знанием последним,
Что бессильна эта тьма,
И не верю тёмным бредням
Суеверного ума.
Посягнуть на правду Божью –
То же, что распять Христа,
Заградить земною ложью
Непорочные уста.
Но воскресший вновь провещет,
Будет жизнь опять ясна,
И дымяся затрепещет
Побеждённый Сатана.
«Мой милый друг! Я прежде был…»
Мой милый друг! Я прежде был
Такой же, как и ты,
И простодушно я любил
Весну, цветы, мечты.
Любил ночные небеса
С задумчивой луной,
Любил широкие леса
С их чуткой тишиной,
Мечтал один, и ждал один
Каких-то светлых дней,
Каких-то сладостных годин
И радостных огней.
«Небо – моя высота…»
Небо – моя высота,
Море – моя глубина.
Радость легка и чиста,
Грусть тяжела и темна.
Но, не враждуя, живут
Радость и грусть у меня,
Если на небе цветут
Лилии светлого дня, –
Волны одна за одной
Тихо бегут к берегам,
Радость царит надо мной,
Грусти я воли не дам.
Если же в тучах скользят
Змеи, звеня чешуёй –
Волны кипят и гремят,
Дерзкой играя ладьёй,
Буйная радость дика,
Биться до смерти я рад,
Разбушевалась тоска,
Нет ей границ и преград.
Клевета
Лиловая змея с зелёными глазами,
Я всё ещё к твоим извивам не привык.
Мне страшен твой, с лукавыми речами,
Раздвоенный язык.
Когда бы в грудь мою отравленное жало
Вонзила злобно ты, не возроптал бы я.
Но ты всегда не жалом угрожала,
Коварная змея.
Медлительный твой яд на землю проливая
И отравляя им невинные цветы,
Шипела, лживая и неживая,
О гнусных тайнах ты.
Поднявши от земли твоим холодным ядом
Среди немых стволов зелёно-мглистый пар,
Ты в кровь мою лила жестоким взглядом
Озноб и гнойный жар.
И лес, где ты ползла, был чудищами полон,
Дорога, где я шёл, свивалася во мгле.
Ручей, мне воду пить, клубился, солон,
И мох желтел в золе.
«Знаю правду, верю чуду…»
Знаю правду, верю чуду,
И внимаю я повсюду
Тихим звукам тайных сил.
Тот просвет в явленьи всяком,
Что людей пугает мраком,
Я бесстрашно полюбил.
Я не ваш, я бесполезный.
Я иду над вечной бездной
Вдаль от блага и от зла.
Мне всегда несносно-чужды
Все земные ваши нужды,
Преходящие дела.