Этого, наверное, не желали ни подготовлявший книгу к печати Карл Фишер, ни главное командование немецких вооруженных сил, издавшее серо-зеленый том. Книга, вопреки желанию гитлеровцев, стала одним из тягчайших обвинений фашизму.
«18 дней истории мира» — так назвал Карл Фишер первый раздел. Восемнадцать дней — и Польша превратилась в развалины и пепелища.
Бесконечные подробности, как это произошло.
Все мы, поляки, помним оборону Вестерплятте. Помним, с каким, трепетным волнением ждали оттуда известий. Восемь дней группка людей, окруженная со всех сторон немцами, отрезанная от страны, лишенная поддержки и помощи, сражалась в Гданьске на своем посту. Несколько раз в день по радио приходили известия: «Вестерплятте держится! Вестерплятте защищается!» С затаенным дыханием люди ждали: заговорит ли еще радио, будет ли еще раз услышан голос героических защитников последнего гданьского форпоста.
Теперь мы имеем возможность узнать, как это выглядело с немецкой стороны.
«Наш корабль находится в 100–200 метрах от Вестерплятте. Как будто всех нас подбросило. „Огонь!“ Могучие залпы орудий раздаются вслед за командой. Снаряд за снарядом вылетает из жерл. Впечатление такое, будто грохочут громы в аду. Огромные, тяжелые черные тучи дыма поднимаются над Вестерплятте. Железо, камень, щебень и дерево взлетели в воздух. Полыхают яркие огни. Постройки на молах и сооружения доков пылают.
Всего шесть минут длился убийственный огонь. Надо полагать, что на Вестерплятте уничтожено все, что там существовало. Приданная кораблю штурмовая рота ворвалась через разбитую стену в лес полуострова. Ружейные выстрелы, бешеный пулеметный огонь, взрывы ручных гранат.
Нервный пулеметный огонь с позиций неприятеля задерживает штурмовой отряд. Мы готовимся к новому наступлению. „Орудия к бою!“ И снова резкий звук команды: „Огонь! Огонь!“ Так орудия еще не гремели даже в сражении у Скагеррака.
После каждого выстрела можно наблюдать, как снаряды разрываются среди деревьев, поражают польских стрелков.
Казалось бы — конец. Ведь мы знаем, что там, на Вестерплятте, весь гарнизон состоит из трехсот человек. Триста человек…»
Дальше автор воспоминаний пишет:
«Борьба длится целыми днями. Пикирующие самолеты и саперы вступают в бой».
Триста героев в продолжение восьми дней оказывали упорное сопротивление огромной немецкой силе, исступленно атаковавшей их с моря, с суши и с воздуха.
Так проходит история восемнадцати дней. Целая глава повествует о польском гражданском населении, поднявшемся на борьбу против немецких оккупантов. С ненавистью пишет автор о партизанах:
«С самого начала войны Польша вела военные действия против немецких вооруженных сил не только с помощью своей армии, но также при помощи гражданского населения… В результате действий партизан немецкая армия понесла серьезные потери».
«Нет почти ни одной части немецкой армии, которая в польской кампании не испытала бы на себе действий польских партизан. Долго еще по окончании кампании партизаны в Польше продолжали свое дело. Их одолели при помощи средств, допускаемых в таких случаях международным правом».
Какие же это «средства»? Какое же это «право»?
Автор повествует просто и четко:
«Во всех войнах партизана считали и считают убийцей, он и не имеет права, чтобы на него смотрели иначе».
Просто и ясно! Рядом снимок: немецкий отряд на улице маленького городка. Орудие стреляет в жилой дом: там спрятались партизаны. Второй снимок — немецкий отряд в деревне. Подпись: «Много деревень приходилось буквально прочесывать, дабы уничтожить польских бандитов, стрелявших из-за угла и куста». И, наконец, третья фотография: «Хотя польские военные отряды давно оставили деревню, стрельба с крыш, из погребов и т. д. продолжается».
Далее следует глава об обороне Варшавы. О том, как держался город, окруженный со всех сторон морем немецких войск, город, наполовину разрушенный воздушными налетами и артиллерийской бомбардировкой.
Гитлер приезжает в Польшу. Карл Фишер помещает в книжке фотографию: «Фюрер по дороге на боевые линии встречает бесконечные колонны польских пленных».
Всматриваемся в фотоснимок. По польской дороге, по аллее берез и елей движутся немецкие автомобили. А вдоль дороги шагает колонна людей — длинная, в самом деле бесконечная. Но нет среди этих «пленных» ни одного, буквально ни одного человека в военной форме. Это — гражданское население, мужчины, юноши, которых угоняют на работы вглубь Германии.