Прокурор скрывается.
Прошу ко мне! (Откланивается.)
В карточной взрыв хохота. Оттуда выходят Губернатор, Полицеймейстер, Председатель, Прокурор и Почтмейстер.
Председатель. А я ее по усам, по усам!..
Почтмейстер. Подвел под обух ее короля!..
Слуга. Ваше превосходительство, господин Ноздрев.
Губернатор (тяжко). Ох…
Прокурор. Батюшки, с одной только бакенбардой!
Ноздрев (является, и следом за ним плетется Мижуев, оба явно выпивши). Ваше превосходительство!.. Ба… ба… ба… И прокурор здесь? Здравствуй, полицеймейстер. (Губернатору.) Зять мой, Мижуев. А я, ваше превосходительство, с ярмарки к вам.
Губернатор. Оно и видно. Долго изволили погулять.
Ноздрев. Ваше превосходительство, зять мой, Мижуев.
Губернатор. Весьма, весьма рад. (Откланивается, уходит.)
Ноздрев. Ну, господа, поздравьте, продулся в пух. Верите, что никогда в жизни так не продувался!.. Не только убухал четырех рысаков, но, верите ли, все спустил! Ведь на мне нет ни цепочки, ни часов. Зять мой, Мижуев.
Полицеймейстер. Что цепочка! А вот у тебя один бакенбард меньше другого.
Ноздрев (у зеркала). Вздор!
Председатель. Познакомься с Павлом Ивановичем Чичиковым.
Ноздрев. Ба-ба-ба… Какими судьбами в наши края? Дай я тебя расцелую за это! Вот это хорошо! (Целует Чичикова.) Зять мой, Мижуев. Мы с ним все утро говорили о тебе.
Чичиков. Обо мне?
Ноздрев. Ну, смотри, говорю, если мы не встретим Чичикова.
Председатель захохотал, махнул рукой и ушел.
Но ведь как продулся! А ведь будь только двадцать рублей в кармане, именно, не больше, как двадцать, я отыграл бы все. То есть, кроме того, что отыграл бы, вот как честный человек, тридцать тысяч сейчас бы положил в бумажник.
Мижуев. Ты, однако ж, и тогда так говорил. А когда я тебе дал пятьдесят рублей, тут же и просадил их.
Ноздрев. И не просадил бы! Не сделай я сам глупость, не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать банк!
Полицеймейстер. Однако ж не сорвал?
Ноздрев. Ну, уж как покутили, ваше превосходительство! Ах, нет его… (Почтмейстеру.) Веришь ли, я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского.
Почтмейстер. Ну, семнадцать бутылок ты не выпьешь.
Ноздрев. Как честный человек говорю, что выпил.
Почтмейстер. Ты можешь говорить, что хочешь…
Мижуев. Только ты и десять не выпьешь!
Ноздрев (Прокурору). Ну, хочешь биться об заклад, что выпью?
Прокурор. Ну, к чему ж об заклад!..
Ноздрев (Мижуеву). Ну, поставь свое ружье, которое ты купил!
Мижуев. Не хочу.
Ноздрев. Да был бы ты без ружья, как без шапки. Брат Чичиков, то есть как я жалел, что тебя не было!..
Чичиков. Меня?!
Ноздрев. Тебя. Я знаю, что ты не расстался бы с поручиком Кувшинниковым.
Чичиков. Кто это Кувшинников?
Ноздрев. А штабс-ротмистр Поцелуев!.. Такой славный. Вот такие усы. Уж как бы вы с ним хорошо сошлись! Это не то что прокурор и все губернские скряги…
Полицеймейстер, Почтмейстер и Прокурор уходят.
Эх, Чичиков, ну что тебе стоило приехать? Право, свинтус ты за это, скотовод этакий! Поцелуй меня, душа!
Мижуев уходит.
Мижуев, смотри, вот судьба свела. Ну, что он мне или я ему? Он приехал Бог знает откуда, я тоже здесь живу. Ты куда завтра едешь?
Чичиков. К Манилову, а потом к одному человечку тоже в деревню.
Ноздрев. Ну, что за человечек, брось его, поедем ко мне.
Чичиков. Нельзя, есть дело.
Ноздрев. Пари держу, врешь. Ну, скажи только, к кому едешь?
Чичиков. Ну, к Собакевичу.
Ноздрев захохотал.
Что ж тут смешного?
Ноздрев (хохочет). Ой, пощади, право, тресну со смеху.
Чичиков. Ничего нет смешного. Я дал ему слово.
Ноздрев. Да ведь ты жизни не будешь рад, когда приедешь к нему. Ты жестоко опешишься, если думаешь найти там банчишку или добрую бутылку какого-нибудь бонбона. К черту Собакевича! Поедем ко мне, пять верст всего.