Первый…а что ж, заехать, в самом деле, к Ноздреву, чем же он хуже других? Такой же человек, да еще и проигрался!
Чичиков. Изволь, я к тебе приеду послезавтра. Ну, чур, не задерживать, мне время дорого.
Ноздрев. Ну, душа моя, вот это хорошо! Я тебя поцелую за это. И славно. (Целует Чичикова.) Ура, ура, ура!
Заиграли клавикорды.
Занавес
У Манилова. В дверях. На Маниловой капот шелковый, по оригинальному определению Гоголя, «бледного» цвета.
Манилов. Вы ничего не кушали.
Чичиков. Покорнейше, покорнейше благодарю, я совершенно сыт.
Манилов. Позвольте вас препроводить в гостиную.
Чичиков. Почтеннейший друг, мне необходимо с вами поболтать об одном очень нужном деле.
Манилов. В таком случае позвольте мне вас попросить в мой кабинет.
Манилова уходит.
Чичиков. Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после.
Манилов. Нет, Павел Иванович, нет, вы гость.
Чичиков. Не затрудняйтесь, пожалуйста, проходите.
Манилов. Нет, уж извините, не допущу пройти позади такому образованному гостю.
Чичиков. Почему же образованному? Пожалуйста, проходите.
Манилов. Ну, да уж извольте проходить вы.
Чичиков. Да отчего ж?
Манилов. Ну, да уж оттого!
Входят в кабинет.
Вот мой уголок.
Чичиков. Приятная комнатка.
Манилов. Позвольте вас попросить расположиться в этих креслах.
Чичиков. Позвольте я сяду на стуле.
Манилов. Позвольте вам этого не позволить. (Усаживает.) Позвольте мне вас попотчевать трубочкою.
Чичиков. Нет, не курю. Говорят, трубка сушит.
Манилов. Позвольте мне вам заметить.
Чичиков. Позвольте прежде одну просьбу. (Оглядывается.)
Манилов оглядывается.
Я хотел бы купить крестьян.
Манилов. Но позвольте спросить вас, как желаете вы купить крестьян — с землею или просто на вывод, то есть без земли?
Чичиков. Нет, я не то чтобы совершенно крестьян… Я желаю иметь мертвых…
Первый появляется.
Манилов. Как-с? Извините, я несколько туг на ухо, мне послышалось престранное слово?
Чичиков. Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые.
Манилов уронил трубку. Пауза.
Итак, я желал бы знать, можете ли вы мне таковых, не живых в действительности, но живых относительно законной формы, передать, уступить… (Пауза.) Мне кажется, вы затрудняетесь?
Манилов. Я? Нет. Я не то… Но не могу постичь. Извините… Я, конечно, не мог получить такого блестящего образования, какое, так сказать, видно во всяком вашем движении… Может быть, здесь скрыто другое? Может быть, вы изволили выразиться так для красоты слога?
Чичиков. Нет, я разумею предмет таков, как есть, то есть те души, которые точно уже умерли. (Пауза.) Итак, если нет препятствий, то с Богом можно бы приступить к совершению купчей крепости.
Манилов. Как, на мертвые души купчую?!
Чичиков. А, нет! Мы напишем, что они живы, так, как стоит в ревизской сказке. Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов. Я немею перед законом. (Пауза.) Может быть, вы имеете какие-нибудь сомнения?
Манилов. О, помилуйте, ничуть. Я не насчет того говорю, чтобы иметь какое-нибудь, то есть критическое предосуждение о вас! Но позвольте доложить, не будет ли это предприятие, или, чтобы еще более, так сказать, выразиться — негоция, — так не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?
Чичиков. О, никак. Казна получит даже выгоду, ибо получит законные пошлины.
Манилов. Так вы полагаете?..
Чичиков. Я полагаю, что это будет хорошо.
Манилов. А если хорошо, это другое дело. Я против этого ничего.