Пример «Юного гитлеровца Квекса» убеждает нас в том, что наше кино должно участвовать в деле национального обновления, инициатором которого стал маршал Петен… Французский зритель должен увидеть на экране произведения здоровые, проникнутые духом созидания, достойные духовного наследия нашей нации. Мы взываем к французским продюсерам поразмыслить над тем уроком, который нам преподал «Юный гитлеровец Квекс». Мы ждем от них произведений, укрепляющих веру в новую Францию»[56].
Этот призыв не был услышан нашими кинематографистами. Лишь несколько коротких документальных фильмов пытались прославить «новый порядок»[57].
Дух сопротивления, охвативший широкие круги французского кино, не замедлил сказаться в фильмах, хотя они подвергались тройной цензуре.
Первую визу — на сценарий — давала Filmprüfstelle, расположившаяся с лета 1940 года на Елисейских полях. Без нее нельзя было получить разрешения на съемки фильма. По окончании съемок нужно было получить в Militârbefehlshaber im Frankreich разрешение на демонстрацию фильма.
В южной зоне Франции тоже требовалась тройная виза: перед запуском в производство, для сдачи в эксплуатацию, для вывоза за пределы страны. В декрете, подписанном в декабре 1941 года (по которому реорганизовывалась система управления кинематографией), Дарлан без тени улыбки предписывал цензорам (которыми некоторое время руководил писатель Поль Моран) «защищать национальные традиции»[58].
Убедившись, что рассчитывать на французское кино в «деле защиты Европы»[59] не приходится, гитлеровцы попытались в 1942 году раздобыть на наших студиях «добровольную» рабочую силу.
Сначала Лаваль попытался замаскировать Service de travail obligatoire[60] под «бюро по обмену военнопленных на рабочих». Затем доктор Гофер обратился со следующим письмом к работникам французской кинематографической промышленности:
«Отныне не существует никакой вражды между Германией и Францией. Вы, наверное, уже поняли, что Германия, по сути дела, защищает Францию на гигантских полях сражений в России. В Германии многие покинули заводы, чтобы героически сражаться на восточных фронтах. Французы! Не оставайтесь в бездействии, замените их на заводах в Германии, чтобы помочь им и себе… Записывайтесь, пока не поздно, добровольцами»[61].
Смысл этого призыва (и еще доброго десятка ему подобных) французские рабочие отлично поняли и массами хлынули не на принудительные работы в Германию, а в маки и партизанские отряды, действовавшие в горах. Доктор Гофер обратился со своим призывом в дни разгрома немецких войск на Волге. Внутри Франции ширились операции бойцов движения Сопротивления. Многочисленные покушения и акты саботажа стали принимать характер серьезных военных операций.
Лозунг «Нет, никогда французы не станут рабами!», брошенный в июле 1940 года Морисом Торезом и Жаком Дюкло, стал движущей силой всей нации. Увещевания, исходившие из Лондона и Виши, не помогли укротить «террористов». Одной из самых смелых операций, осуществленных бойцами движения Сопротивления, был взрыв в августе 1942 года большого парижского кинотеатра «Рекс», превращенного, как и множество других больших кинотеатров, в оккупационное Soldatenkino.
19 сентября 1942 года начальник гестапо, зловещий Оберг, заявил по поводу этого дела: «В качестве репрессий я приказал расстрелять 116 террористов-коммунистов… Кроме того, приняты серьезные меры по массовой высылке…» Но фашистский террор, вместо того чтобы задушить движение Сопротивления, вызвал еще больший его размах.
Диверсии, совершавшиеся в кинотеатрах, ставшие, по существу, военными действиями на внутреннем фронте, имели своим последствием не только введение комендантского часа[62]. Они всколыхнули широкую публику, которая с конца 1940 года начала бойкотировать немецкие фильмы, в результате чего они шли почти в пустых залах. Гитлеровская кинохроника (производства «Дейче Вохеншау»), обязательная в оккупированной зоне, пользовалась еще меньшим успехом. Темный зал так бурно протестовал, что вскоре ее стали демонстрировать при полном свете, причем во время сеанса перед экраном ставили двух полицейских для наблюдения за публикой.
Бойкотирование широкой публикой немецких фильмов имело на первый взгляд парадоксальный результат: именно в период оккупации наступило экономическое процветание французского кино.
Во Франции, как и повсюду, посещаемость кинозалов увеличилась во время войны[63]. Заграничные фильмы занимали в этот период очень скромное место в кинопрограммах.
56
Так как этот отрывок очень близок к высказываниям доктора Дидриха, возникает мысль, что статья была написана в его кабинете и им самим подписана.
57
Это были кроме уже перечисленных выше фильмов «Мосье Жируэтт», «Форт Камброн» (посвященный Люфтваффе), «Труженики Франции» (ратующий за отправку рабочей силы в Германию) и выпущенный в южной зоне «День председателя совета министров Лаваля» (производство «Франс актюалите»).
58
Виши почти не пришлось давать виз на вывоз фильмов в Германию. С 1939 по 1944 г. там демонстрировался только один французский фильм — «Первое свидание» (производство «Континентали»), Его премьера состоялась в «Паласт ам Цоо» в присутствии французских актеров, приглашенных в Германию (они посетили Берлин и Мюнхен).
В этой группе были Альбер Прежан, Рене Дари, Даниэль Даррье, Вивиан Романс, Жюни Астор и Сюзи Делер. Газета «Фильм» писала по этому поводу: «Доктор Геббельс лично принимал наших соотечественников. После ужина министр Большого райха сел за фортепьяно, чтобы аккомпанировать Марике Рокк».
59
Кино сыграло очень скромную роль в этом крестовом походе Запада. В Париже на выставке «Большевизм против Европы» его превосходительство господин де Бринон лично представлял фильм Жана Мореля и Жака Шаванна, названием которому послужила крылатая фраза Петена: «Французы! У нас короткая память». Де Бринон сказал тогда: «Этот фильм — замечательный документ, в котором показывается деятельность коммунистов начиная с 1917 г., забастовки во Франции, трагические картины войны в Испании и демонстрации красных с поднятыми кулаками в 1936 г. Обвинительный акт против коммунизма. Фильм заканчивается волнующим призывом ко всем французам объединиться вокруг маршала».
61
Это письмо передавалось 19 октября 1942 года по радио от имени Комитета по организации кинопромышленности за подписью Андре Дебри.
62
Комендантский час был введен в оккупированной части Франции по приказу гитлеровских генералов с шести часов вечера.