Рядом с ним — Мария Казарес в неблагодарной роли назойливой жены, кроткая и слезливая, непреклонная и утомительная, с воздетыми к небу руками — то ли с угрозой, то ли с мольбой. Луи Салу (граф де Монтере) и его антитеза поэт-бандит Ласенер (Марсель Эрран) были гибкими, острыми, пронзающими, холодными, напряженными, как блестящая рапира. И, наконец, Арлетти и Брассер, достигшие вершины актерского мастерства. Она — Гаранс, нежная и жестокая, корыстная и щедрая, как все представители богемы, умная и простодушная; он — трагик и клоун, то трусливый, то жестокий и необузданный, весь «гений и беспутство», настоящий тип актера, который живет театром и ради театра, вылепленный по модели своего исторического предшественника. Среди актеров, играющих второстепенные роли, великолепны Гастон Модо и трогательный подросток Женни Маркен.
В этом фильме благодаря его сценарию, искусству постановщика и игре актеров была насыщенность большого литературного произведения, что является в кино редчайшим из качеств. Может быть, нет больше другого фильма, который бы так замечательно продолжил большие традиции французской литературы и так живо воскресил дух произведений Бальзака, Золя, Виктора Гюго, но также Эжена Сю, «Рокамболя» и «Фантомаса», этих блестящих образцов литературного романтизма и натурализма, печатавшихся в свое время громадными тиражами. Именно потому, что фильм Карне счастливо продолжил традиции большой (и малой) французской литературы, он вызвал единодушный восторг публики во Франции и во всем мире. Не было за 15 лет существования звукового кино ни одного английского или американского большого фильма, который мог бы соперничать с «Детьми райка».
Если бы для завоевания международных экранов требовались только художественные качества, Франция должна была бы по праву занять после войны одно из первых мест в мировом кино.
Зимний сезон 1944 года, начавшийся с этого доброго предзнаменования, сулил нам хорошие перспективы на послевоенный период[108].
Глава III
БРИТАНСКОЕ КИНО[109]
В сентябре 1939 года, месяц спустя после заключения в Мюнхене «вечного мира», сэр Невиль Чемберлен объявил войну Гитлеру. Британское кино переживало в этот момент жестокий экономический кризис.
В 1933 году после успеха «Частной жизни Генриха VIII» Александра Корды в кинематографической промышленности начался настоящий бум, и к 1937 году ежегодный выпуск был доведен до 225 фильмов. Вследствие этого перепроизводства кинематографический рынок оказался настолько перенасыщенным, что наступил финансовый крах, в результате которого Сити потерял четыре миллиона фунтов стерлингов. «Это крушение, наступившее после такого неслыханного бума, — пишет Ролф Бонд, — самым тяжелым образом отразилось на положении многих тысяч технических специалистов, операторов, электриков, плотников, декораторов, сценаристов, актеров и режиссеров. Они оказались на долгое время безработными. Сделанные ими сбережения быстро растаяли. Пришлось продавать и обстановку. Лишь немногие из них смогли найти работу вне кино»[110].
Этот кризис послужил на пользу Голливуду и новому киту кинематографии финансисту Артуру Рэнку.
Несмотря на бум 1933–1937 годов, Голливуд продолжал колонизацию английских экранов. В 1938 году из 162 фильмов, официально числившихся английскими, 118 были выпущены на экраны прокатными агентствами «Коламбиа», «Фокс», МГМ, РКО, «Бр. Уорнер» «Дженерал филм» и «Патэ-АБП». Кроме двух последних, все перечисленные фирмы были американскими.
Война умножила трудности. В 1940 году английские фильмы еще составляли четвертую часть (точнее 26 процентов) программ в лондонских кинозалах. В 1942 году доля английских фильмов упала до 15 процентов. Согласно данным правительства[111], «десятина», которую Голливуд собирал в Великобритании, увеличилась до 88 миллионов долларов в 1942 году по сравнению с 39 миллионами в 1939 году.
«Эти цифры, — говорилось в официальном отчете, — показывают, как сильно увеличился пассивный баланс английской промышленности кино и каким тяжелым бременем он является для нашей страны».
В период военных действий знаменитый нефтяной трест «Шелл», основанный Детердингом, был не в состоянии оказать сопротивление вторжению американской «Стандард ойл» на Ближнем Востоке.
Для Голливуда английское кино, которое он сумел вытеснить из различных районов Британской империи, было гораздо менее сильным противником, так как уже с давних пор его позиции были там непрочными[112]. Когда началась война, 50 процентов английских студий прекратили свою работу, так как были реквизированы под военные нужды. Оставались открытыми только самые крупные студии, среди них студии голливудской компании «Братья Уорнер» и английской «Ассошиэйтед Бритиш Пикчер корпорейшн» (АБК), имевшей в своем распоряжении семь павильонов в Элстри и три в Велвин Гарден сити.
108
В следующем томе мы остановимся на фильме Пьера Превера «До свидания, Леонар» (Adieu Léonard, 1943) в главе, посвященной французским комическим фильмам послевоенного периода. Во второй части этого тома мы остановимся также на мультипликационных фильмах Поля Гримо периода 1940–1954 гг. Что касается «Надежды» (L’Espoir) Андре Мальро, то она относится к предвоенному периоду, так же как и «Закон севера» (La Loi du Nord) Фейдера и «Буксировщики» (Remorques) Гремийона. Наконец, мы умышленно пропустили в этой главе ряд второстепенных фильмов периода1940 — 1955 гг., чтобы не перегружать ее перечислением незначительных и малотипичных произведений.
109
Великобритания в 1939 г.: население 46 миллионов, 5500 кинозалов, насыщенность экранами 120. В 1945 г.: 4600 кинозалов, 4600 тысяч мест, посещаемость — 1 миллиард 300 тысяч, насыщенность экранами 100, 28 билетов в год на каждого жителя, одно место на десять человек.
110
В брошюре «Monopoly, The Future of the British Films» (London, 1946), которую автор широко использовал при написании этой главы.
111
В 1944 г. в Лондоне был опубликован официальный отчет Совета по делам кинематографии, озаглавленный «Тенденции монополизации в кинопромышленности».
112
По Ролфу Бонду, в 1938–1939 гг. капиталовложения английской кинематографической промышленности распределялись по странам империи следующим образом: Южная Африка 25 процентов (против 75 американских капиталовложений), Австралия 25 (американских 67), Канада 10 (американских 75); Индия и Египет — процент совсем незначительный.