Он пришел в суровый Гледень от святой Софии.
И кровом был ему дом Пресвятой Богородицы.
А когда настал его последний час, шел он вечером в церковь к Михаиле архангелу.
Поджидала его смерть на Михайловом мосту.
«Милый братец, ты прощайся с белым светом!» — и ударила его косой.
И он упал на мосту.
И вот тучи — сестры принесли ему белый покров. В летней ночи закуделила крещенская метель — высокий намело сугроб.
И лежал он под сугробом серебряную ночь.
*
В синем сумраке тихо плыли синие и белые тучи и, как тучи, плыли реки — синяя Сухона и белая Двина.
Зацветала река цветами — последние корабли уплывали: одни в Белое море на святой Соловец остров, другие ко святой Софии в Новгород Великий.
На Сокольей горе на бугрине сидел Прокопий блаженный.
— Милый братец, помоли о нас, даруй тихое плавание!
— Милый братец, благослови русский народ мудростью святой Софии, совестью Пречистой, духом Михайлы архангела!
1914 г.
АВРААМ{*}
I
Когда настал срок жизни Авраама, сказал Господь архистратигу сил небесных, вятшему от ангел, Михаилу:
«Иди к Аврааму, другу моему, скажи Аврааму: отойти он должен от мира сего, да распорядится о доме своем прежде конца».
И стал архистратиг на пути к дому Авраама.
И нашел архистратиг Авраама, сидящего на поле. А был Авраам в больших годах. И поклонился архистратиг Аврааму.
И не знал Авраам, кто это.
— Откуда ты?
— Путник я.
— Путник, присядь со мной, — сказал Авраам, — я велю привести коня и мы поедем домой. Уж вечер, отдохнешь, а назавтра в путь.
— А как имя твое? — спросил Михаил.
— Звали меня Аврам, но Господь переменил имя мое, и зовусь я не Аврам, а Авраам.
Авраам позвал отрока, чтобы отрок привел коня ехать домой.
— Не надо, — сказал Михаил, — мы и так дойдем.
И они пошли, архистратиг и Авраам.
И когда проходили они мимо дуба — многоветвистый дуб стоял при дороге — от ветвей слышен был глас:
«Возвести, к кому послан!»
Слышал архистратиг, слышал и Авраам.
И затаил Авраам в сердце таемное слово.
И когда пришли они в дом, призвал Авраам рабов своих.
— Идите в стадо, выберите лучшего барашка и приготовьте нам вкусных кушаний на ужин.
И пошли рабы исполнять волю господина своего.
Сказал Авраам сыну Исааку:
— Налей воды, Исаак, и принеси умывальницу, омоем ноги гостю. Чую, в последний раз я омою ноги гостю.
Загрустил Исаак, слыша слова отца, пошел, принес воды и умывальницу.
— Что это, — заплакал Исаак, — сказал ты: «в последний раз омою ноги гостю!»
И Авраам заплакал.
И архистратиг, видя плачущих Авраама и Исаака, начал плакать с ними, и слезы архистратига падали, как камень.
Вошла Сарра, жена Авраама.
— Что такое? О чем плачете?
— Ничего, Сарра, — сказал Авраам, — будем пить и есть с нашим гостем.
II
Когда солнце погрузилось в море и на востоке взошла луна и загорелись звезды, оставил архистратиг Авраама, поднялся на небеса — с заходом солнца приходят все чины ангельские на поклонение к Богу, Михаил же среди них первый.
«Послал Ты меня, Господи, к Аврааму возвестить исход его телесный, не мог я исполнить, друг он Твой и праведен, странных приемлет. Господи, пошли к нему память смертную, да сам уразумеет о своем часе, а не от меня слышит горестное слово».
И сказал Господь Михаилу:
«Иди, будь в доме Авраама, увидишь ядущего его, ешь и пей с ним. Я вложу память смертную в сне Исааку на сердце ему».
Архистратиг вернулся к Аврааму и нашел великое пиршество.
И ел архистратиг и пил с Авраамом.
И когда окончилась вечеря, велел Авраам Исааку приготовить постель гостю. И возжег светильник и повел на покой гостя.
И вот когда после полночи, потрясшей вселенную великим священным ужасом, наступил час покоя всего живущего, встрепенулся Исаак от сна и с криком бросился к Аврааму.
— Отопри мне, отец! Ты жив еще? Еще не отняли тебя!
Авраам отпер дверь.
Исаак припал с плачем к отцу.
Заплакал и Авраам.
И архистратиг, видя плачущих Авраама и Исаака, начал плакать с ними, и падали слезы его, как огонь.
Вошла Сарра.
— Что такое? Дурные вести или Лот помер?
— Нет, Сарра, — сказал архистратиг, — я не принес дурных вестей о Лоте: Лот жив.