Один гуселапый безшерстной свиньей поднялся демон к самому лику и, поднеся великую чашу полную горечи, дал Ему пить.
И, выпив чашу до дна, возопил Иисус громким голосом:
— Боже мой, Боже мой! для чего Ты оставил меня?
Тогда от облацев северьских на зов Покинутого, Принявшего грехи мира, поднялся с престола в девятый час Сатанаил — князь тьмы, и сокол — кологривый конь, как ветер, как гром, как молния, умчал Его ко кресту Сына Божьего.
Сворохнувшись, взвихнули вихри — орлы, помахом подняли прах по путям, затряслись горы, заметались глубины, оболелеялись волны вод, улились изливы, не уходиться — не уполошатся, и небеса, свившись как свиток прорезались адовым пламенем и, всколыбнувшись, горела земля, как железо.
— Радуйся Царь Иудейский!
Стал Сатанаил перед Крестом и смотрел на Христа, и со Креста, подняв тяжелые веки, смотрел на Сатанаила Христос.
Друг против друга, как царь и раб, как брат и враг, как царь и царь, как брат и брат, как враг и враг, как спаситель и покинутый, перекрещивались глаза их.
И вся поднебесная повергнулась ниц от ужаса и трепета в этот грозный час.
А Она, скорая, шла от синего моря, от земли незнаемой, шла по полю, зеленой траве, по бродучему следу, зяблым овсам, через ржаные нивы молодая жена — Смерть прекрасная.
Не просилась, потихоньку раздвинула железную тынь, не оступилась; Она взошла на Палач-гору Голгофскую ко Христу распятому, обняла его голову:
— Помяни мя Господи, егда приидеши во Царствие Твое!
И, преклонив голову, Иисус предал дух.
Вечером того же дня пришел к Пилату некий богатый человек из Аримофеи, именем Иосиф, и другой, Никодим — оба тайные ученики Христовы, и просили Пилата взять тело Иисусово. Пилат позволил.
И, взяв тело и обвив чистою плащаницей с благовониями, положили Его в саду в новом гробе и, привалив большой камень к двери гроба, удалились.
Когда замерли последние человечьи шаги, и воины, перебившие голени у распятых разбойников, покинули Голгофу, и мертвые, восставшие из гробов, разбрелись по улицам в бессонную ночь, — гогот, гвал, грем, стук, скок, свар потрясли мир неистовством, и сад обратился в бездну бездн геенскую, ибо сам Сатанаил — князь тьмы пребывал там с великим своим воинством.
Демонской силой Он отвел глаза человекам и всей подлунной, погрузил души их в бесовский сон, и темный бесной сон сковал вселенную ужасными видениями.
Вскликнулись, взбросились бесы, совлекли со Христа плащаницу, разделили пречистое тело: плоть — земле, кровь — огню, кости — камню, дыхание — ветру, глаза — цветам, жилы — траве, помыслы — облакам, пот — росе, слезы — соленому морю, и, развеяв благовонные масти, растлили останки. Звучало, бучило злое море дьяволов. Кишели, тешились ехидные, свирепые — сила несметная из темных ям — шелудяки, поползни, боробрющи, уродье, горбоногие и творили беззаконство, топча и лягая, насильничая и надругиваясь.
Куски бездушного мяса, прогноившись, смрадом наполнили гроб.
И вот в полночь с шумом открылось все небо, и воспылало над землею ярое солнце, какого никогда не бывало.
Выволокли демоны тело Христово из нового гроба и, убрав Его в дорогие царские одежды, вознесли на высочайшую гору на престол славы.
И там на вершине у подножия престола встал Сатанаил и, указуя народам подлунной — всем бывшим и грядущим в веках — на ужасный труп в царской одежде, возвестил громким голосом:
— Се Царь ваш!
А с престола на метущиеся волны голов и простертые руки смотрели оловянные огромные очи бездушного разложившегося тела. И в ярком свете — в этот внезапный ясный день, яснее и светлее всех дней, видно было, как распадались составы, и под одеждой колебалось затхнувшее мясо и, вместо ответа на мольбы и вопли, лебедями гоготала забродившая гниль раздувшейся утробы.
Отчаяние стягивало пространства и казалось, мера земле — четыре шага.
Из страны в страну, из земли в землю, выметывая раздолья, сквозь поля и луга, по городам, прорезая толпы всех времен и народов и царств, неслась на борзых конях колесница, и в колеснице — скелет в терновом венце.
— Се Царь ваш!
И замглились светлые одежды народов, смех перелился в плач, падали люди, умирая друг с другом, и охватившись брат с братом, и дитя умирало на коленях матери, а мать охватившись с дочерью.
От крика и стенания погнулась земля, расселись неплодные камни, разверзлись великие пропасти, и восплакалось море, и реки, и вся глубина и преисподняя.