— Э… мой дорогой… — продолжал лорд Эмсворт. — У нас… э-э-э… Мы должны… выполнить тяжелый долг…
Слова эти поразили истерзанную совесть. Неужели и они насчет этого собачьего скарабея? Слава тебе, Господи! Его же нет! Такой человек не выдаст. Значит, стоим насмерть.
— Ничего не знаю, — сказал он.
— Конечно, — сказал полковник. — В том-то и дело. Мы и пришли тебе сообщить. Начну с того, что отчасти тут есть и моя вина. Однако…
— Хорес!
— Ну-ну, я просто хотел объяснить!
Лорд Эмсворт поправил пенсне и посмотрел на обои, видимо, ожидая от них вдохновения.
— Мой… э… дорогой, — начал он, — мы должны… э… сообщить…
Слово взял Бакстер, явственно сердитый.
— Мисс Питерc, — сказал он, — сбежала с вашим другом. Лорд Эмсворт облегченно вздохнул.
— Вот именно. Именно. Поистине мой дорогой, вы неоценимы. Какой дар слова!
Все воззрились на Фредди, ожидая, что он заплачет или, быть может, закричит.
— А, что? — осведомился он.
— Мой дорогой, это — правда. Она уехала с ним в Лондон поездом 10.50.
— Если бы некоторые, — прибавил Бакстер, — мне не мешали, я бы это предотвратил.
Полковник снова прочистил горло и крутанул ус.
— Да, Фредди, — сказал он, — нехорошо получилось. Я был на перроне. Эмерсон сел в вагон, попрощался с нами — и сел. Тут мисс Питерc закричала: «Ах ты, Господи! Джордж, я с тобой!» или что-то в этом духе, и кинулась к нему. Тогда…
— Тогда, — перебил Бакстер, — я кинулся к ней. В конце концов, поезд двинулся, она могла удариться. Но меня дернули за ногу. Я упал, не сразу пришел в себя, и…
— Ну, ошибся, ну, не понял! Фредди, ты пойми, у меня были причины. Я полагал — кх, кх — что Бакстер не совсем здоров. В Индии это бывает. Мечется, крушит что попало… Теперь мне все ясно, я просто извинился, да, черт возьми, попросил прощения, а тогда — опасался, как бы наш достойный друг не изувечил мисс Питерc. Помню в Индии… Какой же это год? 92-й? Нет, 93-й. Так вот, мои носильщики… В общем, зацепил его палкой за ногу. Пока то да се, поезд ушел, увез мисс Питерc.
— Пришла телеграмма, — дополнил лорд Эмсворт, — они записались в регистратуре. Исключительно… э-э-э… прискорбный случай.
— Держись, — посоветовал полковник. — Будь мужчиной. Судя по всему, Фредди держался. Видимо, удар оглушил его, ибо чувств он вообще не выражал. Однако они были. Он радовался вестям о письмах. Он восторгался тем, что знаком с сыщиком, что там — с создателем Гридли Квэйла. Словом, все хорошо, особенно не расстроишься. Но что-то сказать надо. Он пошарил в душе.
— Значит, — уточнил он, — сбежала с Джорджем? Депутаты скорбно кивнули. Он пошарил еще.
— Вот это номер! — вымолвил он. — Ну, знаете!
Мистер Питерc тяжко вошел в свою комнату и мрачно взглянул на Эша.
— Все, — сказал он.
— Все?
— Да. Укладывайте вещи. Мы сегодня едем.
— Что случилось?
— Моя дочь сбежала с Эмерсоном.
— О, Господи!
— Причем тут «О, Господи!» Укладывайте вещи. Эш сунул руку в карман.
— Куда его положить? — спросил он.
Мистер Питерc какое-то время тупо смотрел на него. Потом глаза его загорелись, он взревел от радости.
— Он у вас?
— У меня.
— Где же он был? Кто его взял? Как вы его отняли? У кого?
— Не знаю, вправе ли я… Вы никому не скажете?
— Кто, я? За кого вы меня принимаете? Конечно, никому! Так у кого вы…
— У Фредди Трипвуда.
— У Фредди? Зачем он ему нужен?
— Ему деньги нужны. Мистер Питерc взорвался.
— Господи! — вскричал он. — Боже мой! А я еще сержусь, что Эйлин сбежала с Эмерсоном! Прекрасный человек. Далеко пойдет. Есть в нем что-то такое. А главное, увел ее у этого пучеглазого идиота! Да если б она вышла за вашего Фредди, я бы внукам своим не доверял, зазеваешься — часы сперли! Такая семейка. Отец крадет Хеопса, сын — в него. Банда, одно слово! И это — цвет Англии! Не-ет, тогда уж давайте мне джунгли. Все, нечего было ездить. Вор на воре, вор на воре! Уплываем следующим кораблем.
Миллионер немного помолчал.
— Да, — вспомнил он, — где моя чековая книжка? Вы свое заслужили. Вот что, слушайте. Если вас тут что-нибудь не держит, оставайтесь при мне. Говорят, незаменимых нету, но вас заменить трудно. Узнал бы вас раньше, был бы в форме. Мы только начали, а мне куда легче. Ну, как? Секретарем, тренером, кем хотите. В общем, присматривайте за мной. Как, согласны?
Предложение это тронуло у Эша и практическую, и миссионерскую жилку. Разве можно, в конце концов, отпускать миллионера не долеченным? Как-никак, твое творение, ты над ним трудишься…
Но тут он вспомнил о Джоан.
— Разрешите, — сказал он, — я подумаю.
— Хорошо, — согласился мистер Питерc, — только побыстрей.
Джоан не было ни в одном из тех мест, где она обычно бывала в это время. Эш едва не отчаялся, как вдруг, выглянув в последний раз из задней двери, увидел, что она медленно идет по дорожке.
Она улыбнулась ему как-то тревожно. Они пошли рядом, но молчали.
— В чем дело? — спросил, наконец, Эш. — Что с вами? Она серьезно взглянула на него.
— Мне грустно, — отвечала она. — Я растеряна, мистер Марсон. Как-то все странно, правда?.. Вас не раздражает, когда что-нибудь случается?
— Я не совсем понял.
— Ну, вот — Эйлин. Такое событие! Весь мир изменился… А по мне бы лучше, чтобы все шло тихо, мирно. Вы скажете, что я вам не это проповедовала? Я и сама думала, что люблю перемены. Видимо, изменилась, постарела, что ли… Завтра будет хуже, потом — еще хуже… Непонятно?
— Нет, понятно. Я думаю, это разлука. Трудно терять тех, кого любишь.
Джоан кивнула.
— Да, — сказала она, — что-то кончилось. Вот, вот, теперь мне самой яснее! Надо начинать заново. Видимо, я устала от рывков. Я хочу чего-то прочного, надежного. Знаете, лошади могут долго тянуть омнибус, только бы он не останавливался. Мне придется тянуть его по другой дороге с новыми пассажирами. Интересно, лошадь горюет, когда пассажиры меняются? Эш говорить не мог, и она продолжала:
— Казалось вам иногда, что жизнь совершенно бессмысленна? Как плохой роман — персонажей тьма, бродят без толку, а с сюжетом не связаны. Появился кто-то, вроде бы важный — и вдруг исчез. Так и подумаешь, что смысла нет, чушь какая-то.
— Можно связать все воедино, — сказал Эш. — Такой способ есть.
— Что же это?
— Любовь.
Внезапно ему стало легче. Он ее больше не боялся.
— Джоан, — сказал он, — выходите за меня замуж. Она на него не смотрела. Он подождал.
— Вы думаете, — сказала она, — что это все поправит?
— Да, думаю.
— Откуда вы знаете? Мы почти незнакомы. Я могу опять сорваться.
— Нет, не можете.
— Как вы уверены, однако!
— Да, уверен.
— «Ты едешь быстрее, когда ты одна»[15] — неточно процитировала Джоан.
— А зачем тогда вообще ездить? Все равно, что бегать по кругу. Я вас понимаю, со мной так бывало. Вам кажется, что за углом ждет что-то особенное. Нет, не ждет. А если и ждет, Бог с ним, кому оно нужно? Жизнь держится взаимной помощью. Я помогу Питерсу, вы мне, я — вам…
— Мне? В чем же?
— Видеть в жизни смысл.
— Мистер Марсон…
— Эш!
— Эш, вы не знаете, на что идете. Вы не знаете меня. Я боролась одна пять лет, со мной трудно.
— Ничего подобного! Джоан, честно ли это? Врываетесь в мою жизнь, все переворачиваете, выбиваете меня из моей тихой колеи — и бросаете? Нет, так нельзя.
— Я не бросаю. Мы будем дружить.
— Будем. Когда поженимся.
— Вы твердо решили?
— Да.
Джоан блаженно засмеялась.
— Как хорошо! Я вас не спугнула. Ничего не поделаешь, пришлось пугать, чтобы сохранить уважение в себе. Я ведь объяснилась вам в любви! Да-да! Странные вы, мужчины, не понимаете простых слов. Не по Эйлин же я страдала! Я теряла вас. Могли бы догадаться. Собственно, я это прямо и сказала. Эш, что вы делаете!