Самарянин выпрямился, огляделся, взял фонарь, и свет упал на его лицо.
— Бидж! — вскрикнула Миллисент. Дворецкий застыл. Он узнал голос совести.
Кроме голоса, у совести были ноги. Они так стучали по лесенке, словно совесть — сороконожка. Но Бидж не шевелился. Чтобы его сдвинуть, понадобился бы кран, а крана в домике не было. Когда Миллисент и Хьюго спустились вниз, он стоял, как статуя; и только узнав их, он обмяк. Хьюго он любил, да и чувствовал, что тот достаточно терпим.
— Добрый вечер, сэр, — выговорил он. — Добрый вечер, мисс.
— Что это значит? — спросил Хьюго.
Давно, в пылкой юности, такой самый вопрос ему задал полисмен. Он огорчился тогда; огорчился и теперь.
— Это вы ее украли? — спросила Миллисент. — Вы! Бидж задрожал. Миллисент он знал с той поры, когда она носила косы, нет — еще комбинезон. Ей, племяннице лорда Эмсворта, воспитанной в лучших традициях свинопоклонства, его преступление должно казаться беспросветно черным.
Каждый заговорщик рано или поздно встает перед дилеммой: оправдаться ему или сохранить верность сообщникам. Мы покажем, как благороден Бидж, если сообщим, что он устоял. Под пронизывающим взглядом молодой хозяйки он никого не предал. Мистер Роналд взял с него обещание; значит, выдать его нельзя.
В награду за это Провидение подсказало ему прекрасную мысль.
— Да, мисс, — сказал он.
— О, Бидж!
— Украл я, но ради вас.
Хьюго сурово на него посмотрел.
— Бидж, — сказал он, — это чушь какая-то.
— Сэр?
— Чушь. Зачем нам свинья?
Дворецкий был спокоен. Он знал, что сказать.
— Я решил убрать препоны с вашего пути, сэр.
— Препоны?
— Поскольку вы доверяли мне свою корреспонденцию, я давно знал о вашей взаимной привязанности. Но семья ставит препоны.
— Это все так, — признал Хьюго. — А что дальше?
— Спасибо, сэр. Я подумал, что его светлость будет очень благодарен тем, кто вернет свинью. Если вернете вы, он согласится на ваш союз.
Там, где ужинает Императрица, не может быть полной тишины, но что-то похожее воцарилось. В свете фонаря Хьюго смотрел на Миллисент, она — на него. Оба они слышали о верных старых слугах. Мало того, они видели их на сцене. Но и мечтать не могли о такой верности.
— Бидж! — сказала Миллисент.
Как мы помним, она говорила так и прежде; но как отличалось это «Бидж» от того! Тогда в нем звучали упрек, боль, разочарование; теперь — благодарность, благоговение, любовь.
То же самое можно сказать о восклицании: «Ну, что же это!»
— Бидж! — не унималась Миллисент. — Вы ангел!
— Спасибо, мисс.
— Нет, такого блеска!.. — вскричал Хьюго.
— Спасибо, сэр.
— Как вам пришло это в голову?
— Не знаю, мисс. Пришло.
— Вот что, Бидж, — сказал Хьюго. — Когда вы закончите земной путь — со всеми бывает, — оставьте мозг нации. Замаринуют, поставят в Британский музей. Ничего не поделаешь, мозг века. В жизни не слышал такой идеи. Конечно, старик растает.
— Он сделает для нас все, что угодно, — поддержала Миллисент.
Гроза утихла. Пели птицы. Где-то еще погромыхивал гром, а может быть — это мысли Хьюго теснили одна другую.
— Все, — сказал он наконец. — Кто-нибудь посоветовал бы бежать к старику сейчас же. Но нет. Надо поднять цену. Чем больше мы ждем, тем больше он обрадуется. Дадим ему еще двое суток. Тогда он не откажет ни в чем.
— Но…
— Никаких «но»! Спешка все погубит. Не забывайте, дело не только в разрешении на брак. Они хотят, чтобы ты вышла за Ронни. Надо их разубедить. Без двух суток не обойдется.
— Наверное, ты прав.
— Еще как!
— Тогда оставим ее здесь?
— Нет, — решительно сказал Хьюго. — Здесь опасно. Если мы ее нашли, всякий найдет. Я знаю, куда мы ее поместим. Это…
Бидж заволновался.
— Если вам все равно, сэр, я не буду слушать.
— Почему?
— Я очень устал, сэр. Хочу об этом забыть. Слишком большое напряжение, больше не могу. Потом, мне кажется, сэр, что мистер Бакстер подозревает.
— Он всегда всех подозревает, — сказала Миллисент.
— Да, мисс. Но сейчас у него есть основания. Если вам и мистеру Кармоди все равно, я не хотел бы хранить излишние сведения.
— Ладно, — сказал Хьюго. — После того, что вы для нас сделали, слово ваше — закон. Не хотите, не слушайте. Но как вы будете ее кормить?
— Не буду, сэр… Если можно.
— Ну что ж. Пошли, Миллисент.
— Вы ее уведете?
— Да. Пропущу платок сквозь это кольцо, и — пожалуйста! До свидания, Бидж.
— До свиданья, — поддержала его Миллисент. — Сказать не могу, как мы вам благодарны.
— Очень рад, мисс. Желаю успеха, сэр.
Оставшись один, дворецкий перевел дух, сперва — надувшись, как воздушный шар, потом — со свистом выдохнув. После этого он взял фонарь и покинул домик. Шел он так, как ходят дворецкие, с чьих плеч свалилась страшная тяжесть.
Не все знают, что у Биджа был хороший голос, — скромность и достоинство велели ему держать это в тайне. Мягкий баритон тембром своим напоминал звук, который произвел бы бочонок старого хереса; и вы поймете, как легко стало дворецкому, если мы сообщим, что в лесу он запел.
— Сия-ет свет в твоем окне, — пел он, словно молодой лакей, а не прославленный повелитель слуг. — В тво-ёом о-ок-не-е…
Он слышал птиц. Он улыбался кроликам. Темная тень ушла. Совесть была спокойна. До того спокойна, что он без страха услышал, подходя к замку:
— Лорд Эмсворт просил немедленно прийти в библиотеку. Час назад он бы испугался, сейчас — нет. Что там, он не без труда оборвал песню.
— Э… Бидж… — сказал лорд Эмсворт.
— Да, милорд?
Хозяин был не один. Бесстыдно капая на ковер, рядом с ним стоял совершенно мокрый Бакстер. Бидж без гнева посмотрел на него. Что ему теперь какие-то Бакстеры? Девятый граф собрался с мыслями.
— Э… Бидж…
— Да, милорд?
— Я… э… послал за вами.
— Да, милорд.
Лорд Эмсворт увидел книгу «Болезни свиней» и, видимо, почерпнул из нее силу.
— Бидж, — сказал он, — я за вами послал, потому что мистер Бакстер выдвигает курьезнейшее обвинение.
— Я хотел бы ознакомиться с ним, милорд.
— Что?
— Ознакомиться, милорд. Узнать его сущность.
— Сущность? А, сущность! Именно. Превосходно. Сущность. Без всякого сомнения.
Дворецкий почтительно и твердо призвал его к порядку.
— Что говорит мистер Бакстер, милорд?
— Э? Скажите сами, Бакстер. Не могу.
Бакстер подошел ближе и капать стал на другое место ковра.
— Я выследил вас, Бидж, — произнес он, — до самой хижины.
— Сэр?
— Вы слышали, что я сказал.
— Естественно, сэр. Но не понял, сэр.
— Я видел вас собственными глазами.
— Не понимаю, сэр.
Лорд Эмсворт снова взглянул на «Болезни свиней».
— Он говорит, он заглянул в окно!
Бидж почтительно поднял бровь, давая понять, что о забавах гостей судить не может, даже о таких инфантильных.
— А вы кормили Императрицу.
— Простите, милорд?
— Кормили… О, Господи!
— Увольте, милорд. Я ничего не понимаю.
— Бакстер говорит, вы украли мою свинью.
Мало на свете вещей, из-за которых Бидж поднял бы обе брови; но он их поднял, после чего повернулся к хозяину, потом — к Бакстеру и улыбнулся тремя восьмыми губ.
— Разрешите говорить откровенно, милорд?
— Как же еще! Потому я за вами и послал. Скажите, кто ваши… э… сообщники… в общем, все.
— Я не хотел бы обижать мистера Бакстера, милорд. Это нехорошо.
По-видимому, граф так не думал.
— Ничего, говорите, — сказал он.
— Хорошо, милорд. Мне представляется — простите, конечно, — что мистер Бакстер страдает галлюцинациями.