Седой офицер. Вот так поглядишь вокруг: одна мерзость, унижение человека да воровство. А услышишь слова Пушкина – и веришь, что все это кратковременно. Потому что только великому народу может быть дан такой поэт.
Офицеры. Браво! Браво!
Седой офицер. Ну что там «браво, браво». (Сердито.) Все сжечь! Есть опасение, что в Петербурге уже пронюхали. Как бы не заслали лазутчиков и к нам на батарею. (Зажигает свечу на столе.) Устав тоже надо спалить. А жаль… (Достает из внутреннего кармана мундира бумагу.) Жаль!
Офицер с повязкой. Савелий Петрович, прочитайте напоследок. Хоть первые строчки.
Седой офицер (надевает очки, читает). «Опыт всех народов и всех времен доказал, что власть самодержавная равно гибельна для правителей и для общества; что она несогласна ни с правилами святой веры нашей, ни с началом здравого рассудка. Нельзя допустить основанием правительства – произвол одного человека, нельзя согласиться, чтобы все права находились на одной стороне, а все обязанности – на другой».
Отдаленный крик: «Стой! Кто идет?» Седой офицер замолкает. Все прислушиваются. Снова отдаленный крик. Офицеры вскакивают.
Офицер с повязкой. Часовые кого-то задержали.
Седой офицер. Кто мог пройти на батарею?! Из посторонних! (Начинает торопливо сжигать на свече устав.) Пепел соберите и выкиньте наружу!
Офицер с повязкой собирает пепел и выбрасывает его из палатки. Толстый офицер смахивает остатки пепла со стола на пол. Молодой поручик разливает по стаканам остатки вина.
Как некстати! Какая нужна осторожность! (Офицерам.) Все к столу. У нас обыкновенная пирушка. От гарнизонной скуки.
Толстый офицер (хватает гитару). Ловко, Савелий Петрович! (Берет на гитаре аккорд, запевает.)
Все (подхватывают)
У входа в палатку появляется Пушкин в сопровождении двух солдат с ружьями. Пение обрывается. Все пристально смотрят на Пушкина.
Солдат (докладывает седому офицеру). Вот, задержали, ваше высокородие! На батарее. Около крайних орудий. Говорит: «Шел берегом, братцы, заплутался».
Седой офицер (снимает очки и строго спрашивает Пушкина). Как вы сюда попали, сударь?
Пушкин. От излишнего любопытства.
Седой офицер. Я бы вас попросил отвечать мне точно и не шутить. Вам известно, что пребывание посторонних лиц на береговой батарее возбраняется.
Пушкин. Ваша батарея стоит так укрыто, что я споткнулся о пушку. Я иду из Одессы на дачу Рено. И сбился со знакомой тропы.
Толстый офицер. Дача Рено? Ежели не ошибаюсь, летняя резиденция графа Воронцова.
Пушкин. Совершенно точно.
Офицер с повязкой. Да… Обстоятельство странное.
Пушкин. Прошу опросить меня и не задерживать. Я тороплюсь.
Седой офицер (Пушкину). Да вы кто такой?
Пушкин (смущенно). Я… Пушкин.
Молодой поручик (вскакивает). Как?! Пушкин?! (Бросается вон из палатки, кричит.) Прислуга! К орудиям!
Мимо палатки бегут солдаты. Офицеры торопливо застегивают мундиры. Пушкин стоит в недоумении. Голос молодого поручика (за сценой): «Слушать команду! Батарея! Огонь!» Багровый огонь выстрелов озаряет палатку. Орудийный залп.
Офицер с повязкой (кричит.) Молодец, Петя! (Пушкину.) Уши! Заткните уши! Оглохнете!
Пушкин затыкает уши. Второй залп. Вход в палатку заволакивается дымом.
Пушкин. Зачем палят?
Третий залп.
Седой офицер (крепко пожимает Пушкину руку). В вашу честь, Александр Сергеевич. Молодость! Она всегда бурлит. Вот не ожидал, что бог пошлет на старости лет такого гостя. Никак не ожидал! (Не выпускает руку Пушкина, снова трясет ее, потом, решившись, целует Пушкина.)
Пушкин (счастливо смеется). Но эти залпы против вашей субординации. И вашего устава.
Седой офицер. В воинском уставе нет статьи, запрещающей салют поэтам.
Пушкин радостный, взволнованный здоровается с офицерами. Входит молодой поручик, останавливается на пороге, смотрит на Пушкина сияющими глазами.
Офицер с повязкой (молодому поручику). Что, Петя? Не верится?
Молодой поручик (тихо). Будто сон…
За спиной молодого поручика теснятся солдаты.
Седой офицер (обращается к солдатам, радостно). Ребята, это Пушкин! Небось слыхали?
Солдаты. Ну, как не слыхали, ваше высокородие! Ихние песни известные.
Седой офицер. А что вы знаете?
Пожилой солдат. Нам больше всего приглянулась одна песня, ваше высокородие.
Пушкин. Какая?
Пожилой солдат. Про Наташу. «Вянет, вянет лето красно, улетают ясны дни».
Пушкин смеется.
Седой офицер (солдатам). А теперь – по палаткам. Ужинать. Часовым смотреть в оба!
Пушкин (солдатам). А что у вас на ужин?
Пожилой солдат. Печеная картошка, ваше благородие.
Пушкин. Нельзя ли и мне? Страсть как люблю печеную картошку.
Солдаты (смеются). Спечем! Постараемся!
Солдаты уходят. Остается один, болезненного вида, солдат.
Солдат (Пушкину). Александр Сергеевич! Неужто не признаете?
Пушкин (вглядывается в солдата). Кузьма! Да ты как сюда попал? Из Михайловского? (Офицерам) Это человек моего отца, из его псковского имения.
Солдат. Да как попал. Обыкновенно, Александр Сергеевич. Папаша ваш, Сергей Львович, велели забрить…
Пушкин (смущен и расстроен). Ты что, хворый как будто?
Солдат. Болею я тут, в этих местах. Не то от жары, не то от воды.
Пушкин. Да… Худы, значит, дела, Кузьма?
Солдат. Куда уж хуже, Александр Сергеевич.
Седой офицер (солдату). Ну, ступай. Потом разберемся.
Солдат. Слушаюсь. (Уходит.)
Пушкин. Да… Отец у меня старых правил…
Седой офицер. Садитесь!
Пушкин садится вместе с офицерами к столу.
Что-нибудь с этим солдатом придумаем. Человек больной. Значит, есть основание для отчисления в чистую.