Пушкин. Я верю, нянюшка. И знаю. Их подвиг не пропадет. Из этой искры разгорится пламя. Вот ты не знаешь, что написано еще до ссылки.
Арина Родионовна. Не знаю, Сашенька.
Пушкин.
Арина Родионовна (целует Пушкина в голову). Взойдет, ангел мой. Утренняя звезда – чистая, прелестная. От твоих слов будто солнышко прогрело душу. Спасибо тебе, Сашенька. Спасибо, милый.
Девушки поют:
На пороге появляется девушка с русыми косами.
Тебе чего?
Девушка (шепотом). Я спросить хотела… Эту песню вправду Александр Сергеевич сам придумал?
Арина Родионовна. Конечно, он. А кто же другой придумает?
Девушка, закинув тяжелые косы на грудь и прикрыв ими подбородок, смотрит на Пушкина. Громче доносится песня:
1949
Очерки разных лет
О труде и дерзании*
Погоня за растениями
Над Баку воет мрачный норд. Пыль взвивается над городом, как извержение. На тесном базаре ветхозаветные старцы уныло продают «беликюм».
«Беликюм» – это жвачка. Бабочка, напившись соков неведомого растения, превращается в кокон. Кокон полон смолы. Его покупают и жуют от нечего делать. Этот кокон называется «беликюм».
Сначала я расскажу о «беликюме», а потом о норде. Вообще же, чтобы не вводить читателя в заблуждение, я должен оговориться, что этот очерк я пишу о работе института прикладной ботаники и новых культур.
«Беликюм» показался подозрительным, – он был тягуч и эластичен. Его исследовали и нашли в нем примесь каучука. Клубок начал разматываться. Выследили бабочек, откладывавших каучуковые коконы. Оказалось, что бабочки живут на корнях растения хондриллы и питаются соком этих корней. В корнях хондриллы был каучук.
Началась погоня за хондриллой. В одном Закавказье разыскали несколько ее сортов. Но каучука не получили, – все попытки были неудачны. «Беликюм» обманул.
Известно, что настойчивость ученых чудовищна и может вывести из себя даже самого спокойного человека. Поиски продолжались.
В песчаных пустынях Средней Азии нашли, наконец, новые, лучшие сорта хондриллы и добыли из них каучук. Корни песчаной хондриллы покрыты шишками и наплывами, как кости ревматика. В этих наплывах и лежит каучук.
Хондриллу нашли, но этого мало. Надо ее сделать домашней. Всем известно, что домашние куры, так же как и домашние свиньи, приносят гораздо больше пользы, чем дикие. Этот закон распространяется и на растения. Приручить их труднее, чем дикого кабана. Это искусство тонкое, требующее большого опыта, настойчивости и выдержки. Растению нельзя ни в чем уступать, иначе оно выйдет из повиновения.
О том, как приручают растения, лучше всего говорит история каучукового кустарника гваюлы.
Ни одна страна в мире не съедает столько каучука, как Соединенные Штаты. Там из каучука выделывают сорок тысяч разных изделий. Каждый американец, даже ребенок, требует около трех кило каучука в год. Четыре пятых каучука идут на автомобильные шины. Поэтому Северная Америка лихорадочно ищет новые каучуковые растения.
В степях Техаса был найден кустарник, седой, как полынь, – гваюла. В его стеблях, листьях и корнях был заключен каучук. Добыть его из гваюлы оказалось очень легко: он не растворен в соку растения, а лежит в стволе и листьях в виде сухих частиц.
Кусты гваюлы вырывают целиком из земли, прессуют, сушат, перетирают в порошок и порошок этот растворяют в воде. Легкий каучук всплывает белой пеной. Ее пускают через вальцы, и из них выползает тонкая каучуковая лента.
Способ добычи был найден. Тогда началась упорная работа, чтобы подчинить гваюлу культуре. Оказалось, что избыток влаги, уменьшает количество каучука в гваюле. Когда много влаги, растение начинает бурно расти, а каучук в нем накапливается только во время покоя.
Было сделано все, чтобы не нарушать покоя этого кустарника. Его тщательно берегли от чрезмерного роста, не давали ему много пить и сторожили его дремоту. Для посева и уборки гваюлы сконструировали машины. Придумали даже очень тонкую машину, которая сама, не причиняя никакого беспокойства кустарнику, собирает с него семена.
Но гваюлы Америке мало. Благочестивый Форд, вздыхающий о всеобщем мире, решил, что гваюла может подвести Америку во время новой войны. Гваюла дает каучук через четыре года. Во время войны некогда ждать, пока это медлительное растение накопит в себе каучук. Во время войны нужны военные темпы.
Форд начал поиски растения, обладающего военными качествами, – такого, которое давало бы каучук через год. Таким растением оказался ластовник. Во Флориде – влажной и пышной, как и ее название, – Форд открыл опытную станцию, где бессмертный старец Эдисон колдует над ластовником и применяет к нему потогонную систему.
Опыты Эдисона обставлены, как военная тайна. Плантации ластовника закрыты для всех, – там Америка готовится к будущим войнам.
Советские ученые приручают хондриллу. Гваюлу привезли к нам из Америки в 1925 году уже домашней. Ее семена высеяли в разных частях Союза. Гваюла прекрасно взошла, стойко переносит морозы и дает обильные плоды. В этом году она уже созреет и даст первый каучук.
Теперь о жестоком норде, несущем на Баку самумы пыли. Баку – гигантский город в желтой, растрескавшейся от зноя пустыне. Он окружен глиной и горами, серыми от копоти.
От норда Баку могут спасти только леса, Но какие же деревья согласятся расти на этой страшной земле, под дикими ветрами и ошеломляющим солнцем! В Баку нет деревьев. Воробьи собираются на трех тополях около вокзала, воробьи со всего Баку, – больше им негде собираться, – и подымают шум, заглушающий пыхтенье паровозов.
Ученые из Института новых культур утверждают, что Баку может быть спасен от нордов. И не только Баку, но и города Донбасса, открытые со всех сторон степным ветрам, пыли и газам с гигантских металлургических заводов. Спасет их айлант.
Айлант – красивое дерево. Оно, как это ни странно, не боится дыма, газов, заводской копоти и засухи. Из угара и норда оно ухитряется высасывать какие-то драгоценные для своего роста вещества.
В Пенсильвании, в Северной Америке, угольные районы покрыты рощами и парками из айланта.
Вокруг Баку должна быть создана защитная зона из айлантовых лесов.
Леса в СССР однообразны: береза, ель, сосна, береза, ель, сосна и так до бесчувствия. Нужны новые породы. Нужно брать деревья в Америке, в Азии, в Африке – всюду – и пересаживать их к нам в подходящий климат и на подходящую почву. Это не прихоть, это необходимость.
Мы все в глубине души испытываем страх перед истреблением лесов. Земля лысеет. Уничтожение лесов идет быстрее, чем они растут. На первый взгляд, нет выхода из этого тупика. Но это не так, выход есть прекрасный.
А нам, на наши северные протяжения и широты, – как хотите, но только не просторы («просторы» слишком комнатное слово, чтобы передать действительное величие этих ошеломляющих пространств), – надо перенести деревья, которые быстро растут и дают прекрасную древесину.