— Что это за птица, Грицко́? — сказал урядник маленькому казаку, — что это за кликуша?.. отчего ревет как вол?.. уж не он ли здешний господин?..
— А бис его знает! — отвечал Грицко́. — Говорит, шчо приказчик… ведь от этих москалей без плетки толку не добьешься… я его нашел под лавкой в кухне и насилу выкурил оттуда головешкой!..
Улыбка показалась на устах урядника, когда он заметил опаленные волосы и брови несчастного пленника, который, не спуская с него глаз и перестав кричать, казалось, старался на лице казака прочесть свой приговор.
— Так ты приказчик? — спросил Орленко, обратясь к нему грозно.
Несчастный задрожал, хотел что-то вымолвить и заикнулся.
— Что ж ты молчишь, собачий сын! — я тебе этим кинжалом расцеплю зубы!..
— Виноват! я приказчик!..
— A! так ты виноват! — сказал Орленко, наморщив брови и желая над ним позабавиться, — в чем же ты виноват? сейчас признавайся… а не то, видишь! — он пальцем указал на свои пистолеты!..
— Батюшка!.. нет, я ни в чем не виноват! ваше ж благородие! помилуй!
— Ты у меня запираться!..
— Виноват! — опять заревел приказчик… — сжальтесь! Я от страху не знаю, что говорю… я приказчик… если б я знал, где господа, так я бы сам их выдал нашему батюшке!.. я бы сам полюбовался на их виселицу… я бы сам их сжег на костре, сам бы своими руками с них кожу содрал с живых!..
— Будто бы! — точно ли?..
— Да убей меня бог! если я бы хоть один волосок за них отдал, злодеев!..
— Ну, а скажи-ка! отчего у тебя борода обрита?..
— Борода! — да так… а что, родимый!..
— Эй, ребята! — я замечаю, что это плут большой руки!..
— Ваше превосходительство! — сказал приказчик, привстав с бо́льшею уверенностью, — извольте спросить у всех мирян, любил ли я господ своих…
— Эй, вы! правду ли он говорит?..
Мужики переминались, почесывали затылок, кашляли.
— Видишь, молчат! — сказал насмешливо Орленко… — да я подозреваю… уж не сам ли ты Палицын!.. борода-то мне подозрительна!.. эй, мужички!.. как вы думаете! ха, ха, ха!
Увы, народ молчал.
Приказчик бросил отчаянный взгляд кругом — но, не встретив нигде сожаления, прикусил губу и не зная, что делать, закричал: «ах вы нехристы, бусурманы… что вы молчите, разве я не приказчик, Матвей Соколов; разве в первый раз вы меня видите… что это вы морочите честных людей. Ах вы каналии — разве забыли, как я вас порол… или еще хочется?»
Лукавые мужики покашливали; наконец, один из них, покачав головой, молвил: «пороть-то ты нас, брат, порол… грешно сказать, лучшего мы от тебя ничего не видали… да теперь-то ты нас этим, любезный, не настращаешь!.. всему свое время, выше лба уши не растут… а теперь, не хочешь ли теперь на себе примерить!..»
— Что же! ты его признаешь за барина своего? — спросил Орленко…
— Барин-то он не совсем барин, — сказал мужик, — да яблоко от яблони не далеко падает; куды поп, туда и попова собака…
— Что ж я буду с ним делать?..
— А что хочешь, кормилец! нам всё равно!.. как присудишь!.. — заговорило несколько голосов.
Приказчик упал в ноги уряднику и заревел: «смилуйся, отец родной, золотой ты мой, серебряный, что я тебе сделал… неужто наш батюшка велит губить верных слуг своих».
— А на что ему таких трусов, таких баб, как ты! — вашей братьею только улицы мостить. — Эй, мужички, возьмите его себе… я вам его дарю на живот и на смерть! делайте из него, что хотите…