Председательское кресло в этом собрании занимает известный доктор Роберт Штейгер из Люцерна, несколько лет тому назад приговоренный к смертной казни при правительстве Зигварта-Мюллера, теперь — председатель швейцарского Федерального собрания. Штейгер — человек невысокого роста, приземистый, с характерными чертами лица, которые производят приятное впечатление на фоне седых волос и темных усов, несмотря на неизбежные серебряные очки. Он выполняет свои обязанности с большим спокойствием и, пожалуй, с несколько излишней сдержанностью.
Каковы люди, такова и дискуссия. Одни только «романцы», да и то не все, говорят вполне культурным языком, соблюдая риторические формы. Бернцы, которые из всех жителей немецкой Швейцарии больше всего заимствовали романские нравы, ближе всего подходят к ним. У них можно еще заметить некоторый темперамент. Цюрихцы, эти сыны швейцарских Афин, говорят с солидностью и внушительностью, составляющими нечто среднее между языком профессора и цехового мастера, но всегда «интеллигентно»! Офицеры говорят с торжественной медлительностью, не особенно умело и содержательно, но зато так решительно, как будто за ними стоит их батальон в полной боевой готовности. Наконец, основная масса этого собрания выставляет ораторов более или менее благомыслящих, осторожных, тщательно взвешивающих все доводы и все же в конце концов всегда отстаивающих свои кантональные интересы; почти все они говорят очень нескладно, часто руководствуясь своими собственными грамматическими правилами. Когда дело касается обсуждения расходов, то инициатива большей частью исходит от них, в особенности от представителей старых кантонов. Кантон Ури уже приобрел в этом отношении вполне заслуженную репутацию в обоих советах.
Дискуссия поэтому в общем бледна, спокойна, посредственна. В Национальном совете очень мало талантливых ораторов, которые могли бы иметь успех и в более крупном собрании; я знаю только двух таких — Лувини и Дюфура, и, пожалуй, еще Эйтеля. Правда, я еще не слышал некоторых депутатов, пользующихся большим влиянием; но ни их успехи в собрании, ни газетные отчеты об их речах не дают основания ожидать многого. Только Нёйхаус, говорят, блестящий оратор. Впрочем, как могут развиться ораторские способности в собраниях, представляющих в лучшем случае несколько сот тысяч человек и вынужденных заниматься самыми ничтожными местными вопросами! Блаженной памяти Союзный сейм был скорее дипломатическим, нежели законодательным собранием; на его примере можно было учиться тому, как давать запутанные инструкции и находить выход из положения, но не тому, как увлечь и повести за собой собрание. Речи депутатов Национального совета ограничиваются поэтому в большинстве случаев мотивированным голосованием, причем каждый оратор излагает сущность дела, заставляющую его голосовать за или против, и поэтому без всякого смущения повторяет то, что до тошноты повторялось уже предыдущими ораторами. Особенно речи представителей большинства отличаются такой патриархальной непосредственностью. И раз уж кто-нибудь из этих господ получил слово, он, разумеется, пользуется случаем, чтобы поболтать и высказать свое мнение также и по поводу всех инцидентов, имевших место в течение дискуссии, хотя с ними давно уже покончено. Среди этой непринужденной болтовни простаков несколько главных ораторов с трудом пытаются удержать пить прений, и после окончания заседания признаешься, что едва ли слыхивал что-нибудь более скучное. Мещанство, придающее некоторую оригинальность physique {внешнему виду. Ред.} собрания, так как оно редко встречается в столь классической форме, au moral {в духовном отношении. Ред.} так же плоско и скучно здесь, как и повсюду: мало темперамента, а об остроумии не может быть и речи. Один только Лувини говорит с захватывающей, страстной силой; Дюфур — единственный, импонирующий чисто французской ясностью и точностью речи. Фрей от кантона Базель являет образец юмористического стиля, к которому иногда довольно успешно прибегает и полковник Бернольд. Жителям французской Швейцарии совершенно несвойственно остроумие французов. С тех пор, как существуют Альпы и Юра, на их склонах не было изобретено ни одного сколько-нибудь сносного каламбура, не было подано ни одной быстрой и меткой реплики.