Все эти изъятия из общего уравнительного принципа являлись попытками превращения продовольственного снабжения в орудие поднятия производительности труда, в орудие, с помощью которого могла бы быть обеспечена продукция того предприятия, которое в данный момент было особенно важным. Разумеется, политика заработной платы точно так же шла по этому пути, и, пожалуй, дифференцирование заработной платы в соответствии с производительностью труда имело гораздо более широкое применение, нежели дифференцирование натурального обеспечения. Тем не менее политика заработной платы была политикой денежной заработной платы. Между тем деньги в этот период играли сравнительно ничтожную роль, если сопоставить их покупательную способность с тем натуральным довольствием, которое получали рабочие, в особенности в ударных и тому подобных предприятиях. Поэтому в 1920 г. как в ВЦСПС, так и вне его встал вопрос о способах ликвидации разрыва между денежной заработной платой и натуральным снабжением. И в этой области, как и в целом ряде других, приходилось преодолевать предрассудки многих членов партии, которые думали, что превращение натурального обеспечения в орудие повышения производительности труда означает измену коммунистическим принципам партии.
Мысль работала в то время в двух направлениях, из которых одно можно назвать крайним, а другое — более осторожным. Защитники крайнего направления считали нужным сразу отменить всю систему натурального, так называемого гарантированного, т. е. пайкового, довольствия; чтобы натуральное довольствие выдавалось исключительно в соответствии с подъемом производительности труда и чтобы в случае, если этого подъема производительности труда нет, соответственно уменьшилось также и натуральное довольствие. Иначе говоря, эта мысль заключалась в том, чтобы ни один гражданин не имел гарантированного минимального пайка.
Второй путь был более осторожным, но зато, пожалуй, более практичным. Сторонники его предлагали ввести натуральное премирование сверх обычного пайка, который полагался рабочему как гражданину страны, соответственно известной категории по продовольственной карточке; следовательно, чтобы сверх пайкового довольствия рабочему выдавалась некая натуральная премия в строгом соответствии с ростом производительности труда.
На первый взгляд первая точка зрения была более радикальной и как будто бы в хозяйственном отношении более жесткой, однако Владимир Ильич резко выступил против нее и высказался за натуральное премирование в узком смысле этого слова. Пишущий эти строки был автором первой точки зрения, и ему тогда не было понятно упорство, с которым Владимир Ильич сопротивлялся проведению предлагаемого проекта. Теперь, однако, совершенно очевидны и ясны соображения, которыми руководствовался Владимир Ильич. Несмотря на кажущуюся крайность и решительность первой точки зрения, она фактически обозначала, что государство вовлекалось в чрезвычайно невыгодную и даже авантюристическую сделку. При том крайне слабом аппарате учета производства, какой в те времена существовал, не представлялось никакой возможности точно учесть фактическое выполнение обязательств широчайшей массой рабочих. С другой стороны, в среде рабочего класса немало еще было элементов, отражавших мелкобуржуазные потребительские настроения.
Легко себе представить, какие чудовищные злоупотребления могли бы иметь место в том случае, если бы сразу на протяжении всей страны и на всех предприятиях начать применять этот якобы революционный принцип полного устранения гарантированного пайка; какие были бы конфликты между государством и рабочими массами, которые предъявляли бы в каждом отдельном случае конкретный счет с указанием произведенной ими выработки и с требованием выдачи соответственного количества хлеба, мяса и всего прочего. Ясно, что государство не могло бы повсеместно выполнить такого рода требования, что чрезвычайно уронило бы авторитет как государственной власти, так и партии перед широкими слоями рабочих.
Таким образом, этот принцип, который, казалось, должен был привести к экономии хлеба, на деле мог привести к необычайному его разбазариванию, к полному израсходованию всех наличных ресурсов, и при всем том — без точного учета того количества продукции, которое должно было бы быть взамен этого получено.