Никогда не забуду этих 20 минут. Владимир Ильич на маленьком столике записывает огненные слова о первых революционных победах германского пролетариата. В одной руке у него карандаш, в другой — телефонная трубка. Он весь — напряжение, вскидывает на меня сияющие глаза, повторяет вслух наиболее интересные места радиограммы, чтобы и я слышал. Подает реплики: "За ними пойдут другие", "Все идет хорошо!" Напишет несколько фраз и снова: "Это очень хорошо!" Лицо Владимира Ильича отражало все его переживания: смелую уверенность, радость, восторг… Вот тучка набежала. Я думаю: "Ну, что-нибудь неладное!" Владимир Ильич прекратил запись. Я гляжу на него вопросительно. Он останавливает диктовавшего радиста: "Подождите, товарищ. Не разберу, повторите слово перед этим"… С каждой новой приятной вестью оттуда, из Германии, он весь оживлялся. Ему было страшно неудобно писать, на стуле он сидел неспокойно. Я все ждал: вот вскочит он и будет быстро ходить по комнатушке, потирать руки и говорить об открывающихся перспективах. Отдельные места радиограммы Владимир Ильич читал вслух. Я был заражен его возбуждением, не мог оторваться от лица Владимира Ильича. Таким прекрасным было оживленное лицо незабвенного вождя!
"Все? Спасибо, товарищ", — говорит в трубку Владимир Ильич.
Потом он обращается ко мне: "Радиограмма принята" — и просит, чтобы я в любое время звонил ему, как только еще что-нибудь будет перехвачено из Германии. Условились также о немедленной пересылке ему всех перехваченных из-за границы радио. Тут Владимир Ильич заторопился. Я понял, что ему захотелось скорее поделиться свежими радостными вестями с его ближайшими соратниками. Так хотелось мне от него услышать оценку событий в Германии! Ведь это должно было ускорить и углубить развитие нашей революции, закрепить наши первые победы! Но задерживать его было неудобно. "Да, у немцев июль! Посмотрим, как они перейдут к Октябрю, — угадывая мои мысли, сказал Владимир Ильич и, прощаясь, добавил: — Замечательная вещь это радио…"
Делу радиостроительства и радиосвязи он после рассказанных двух эпизодов оказывал еще большее внимание, непрерывно проявлял к нему интерес и фактически руководил им, направляя работу своими ценнейшими практическими указаниями, иногда браня нас за промахи, и никогда не забывал поощрять успехи лучших работников в этой трудной области.[190]
П. А. Остряков
ГАЗЕТА БЕЗ БУМАГИ И "БЕЗ РАССТОЯНИЙ"[191]
Разработав схемную часть радиотелефонного передатчика, М. А. Бонч-Бруевич решает и вторую задачу — изготовляет лампу, на аноде которой может рассеиваться несколько большая мощность благодаря применению массивной конструкции его. 11 января 1920 года в радиолаборатории производится первая проба радиотелефонной передачи; через четыре дня, 15 января, происходит опытная радиотелефонная передача из Нижнего в Москву при 30 ваттах мощности в антенне.
Ряд затруднений в работе радиолаборатории вынудил М. А. Бонч-Бруевича обратиться с просьбой о содействии прямо к Владимиру Ильичу Ленину. Автор этих строк едет в Москву, передает письмо Бонч-Бруевича через одного из членов коллегии НКПиТ[192] Ленину и с ответом Владимира Ильича возвращается в Нижний. Так было получено хорошо известное в настоящее время всем советским радистам письмо Владимира Ильича, датированное 5 февраля 1920 года.
С гениальной прозорливостью Владимир Ильич в этом письме оценивал перспективы радиотелефонии:
"Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам глубокую благодарность и сочувствие по поводу большой работы радиоизобретений, которую Вы делаете. Газета без бумаги и "без расстояний", которую Вы создаете, будет великим делом. Всяческое и всемерное содействие обещаю Вам оказывать этой и подобным работам"[193].
Через полтора месяца, 17 марта 1920 года, Владимир Ильич подписывает постановление Совета Труда и Обороны, в котором говорится:
191
Воспоминания П. А. Острякова полностью опубликованы в книге: Остряков П. А. Михаил Александрович Бонч-Бруевич. М., 1953. Ред.