Были случаи, когда, кроме обычной охраны, мы устанавливали дежурства по ночам из так называемой отдыхающей публики. Опишу один из таких случаев.
Весной 1920 года, во время польского наступления, как-то послышались со стороны Москвы какие-то взрывы и с наступлением темноты над Москвой образовалось громаднейшее зарево. Начали усиленно звонить в Москву, но там всеобщее молчание — на телефонные звонки не отвечают. Праздничный день, — значит, все отдыхают. Послали в Москву нарочного узнать, в чем дело, а затем из ВЧК сообщили, что на Ходынке происходят взрывы складов со снарядами. Взрывы настолько сильны, что осколки долетают на окраину Москвы и в Москве лопаются стекла; в Москве тревога.
Поздно вечером сообщают, что из Москвы за Серпуховскую заставу выехали неизвестных два вооруженных автомобиля. Сейчас же возникли сомнения, предположения и разного рода слухи. А вдруг это польские банды или русские белогвардейцы подожгли склады и, пользуясь суматохой, решили напасть на Горки.
Звоню в Подольск, чтобы приняли меры к выяснению и задержке вооруженных автомобилей. Сами же приготовились на всякий случай. Распределили на всю ночь дежурных, на обязанности которых было всех разбудить в случае, если по направлению к Горкам послышится шум автомобилей. Но эта ночь была настолько беспокойна, что почти не спали, наблюдали зарево и раскаты взрывов, прислушиваясь в то же время к каждому шороху в темноте…
Приходилось принимать меры охраны тов. Ленина не только с точки зрения террористических актов, но просто с точки зрения покоя, отдыха тов. Ленина. Каждому известно, что во время революции не только работники верховных органов, но и середняки, и работники низовых органов рвались на части: дел у них всех было по горло. По отношению же к тов. Ленину этого доказывать не приходится, и его нагрузка, которой он сам себя подвергал, всем известна. На его плечи все взваливалось, начиная от вопросов мировой революции и кончая мелкими реквизициями в поездах у мешоч-ника и пайками для так называемых ответственных и незаменимых работников и их жен. Такими же просьбами не забывали тов. Ленина в Горках. Вот почему работники губисполкома, которым тогда приходилось бывать в Горках, поставили себе за правило не только разговоров с тов. Лениным избегать, но и без нужды с ним не встречаться.
— Почему мы придерживались такого правила? — Да очень просто. Как только покажешься тов. Ленину, так он сейчас же начнет расспросы: как промышленность в губернии, каково положение в деревне, сколько хлеба у рабочих (а тогда бывали такие времена, что рабочие Московской губернии не получали ни крошки по месяцу, а то и по два), каковы настроения рабочих и крестьян, как проходят мобилизации на фронт, в продотряды и прочее, а после его вопросов незаметно для себя втягиваешься в разговор и ему в свою очередь сам задаешь целый ряд контрвопросов. Да так один, другой, третий… Ну, какой при таких условиях может быть отдых, если принять во внимание еще то, что тов. Ленин для своего отдыха уделял времени очень мало. Поэтому вполне понятны наши заботы о его покое.
Все подобные мероприятия не могли, конечно, предохранить тов. Ленина от того, чтобы и в Горках он не занимался самыми мелкими вопросами управления страной, да и не только страной, а вообще мелочами, с которыми не давали ему покоя.
Я приведу несколько небольших фактов, которые могут характеризовать, как тов. Ленин наряду с большими мировыми вопросами успевал разрешать и уделять время совершенно незначительным вопросам.
Мною как-то был арестован за злостный саботаж работавший в Горках машинист Коровин. У этого машиниста был сын-красноармеец; он какими-то путями пробрался к тов. Ленину. Товарищ Ленин убеждал меня, что Коровина один раз проучили, его нужно освободить и допустить до работы; наверняка он теперь забудет про саботаж. Я его продержал больше, чем предлагал тов. Ленин, а затем освободил, и он был допущен к прежней своей работе. Предсказание тов. Ленина сбылось. Коровин энергично и добросовестно принялся за работу.
На земле, которая до революции принадлежала помещику Рейнботу, была дачка какого-то француза. Он умер. У него на квартире жила какая-то вдова и имела явно недоброкачественные документы, что эта ее дача; да даже если и ее дача, то она все равно подлежала выселению, хотя бы с точки зрения охраны Горок. Но не тут-то было. Эта женщина оказалась упорной, неустанно бомбардировала тов. Ленина и в Горках и даже проникала в Кремль. В конце концов тов. Ленин настоял на том, чтобы ее не выселяли.
Приходили к тов. Ленину и рабочие совхоза жаловаться на то, что у них плохая пища, не дают специальной полагающейся в производстве одежды, не вовремя получка, приходили со всякими другими своими нуждами.