Товарищи, он буквально сгорел на работе. Теперь мы знаем результаты вскрытия, специалисты видели его мозг и объяснили нам каждую его извилину. Лучшие немецкие профессора сказали: несгоревшего на работе осталось у Владимира Ильича четверть мозга. Мы удивляемся могучести Владимира Ильча, тому, что он с четвертью мозга сохранил так много интеллектуальной силы. Он еще глубже, чем любой человек со здоровым мозгом, понимал все положение вещей. Вы знаете, товарищи, глупые легенды, которые наши враги пытались пустить в ход, чтобы «объяснить» причину болезни Ильича. Лучшие представители науки не оставили камня на камне от этих сплетен, лучшие светила науки сказали: «Этот человек сгорел, он свой мозг, свою кровь отдал рабочему классу без остатка».
Он все время оставался на посту. Владимир Ильич никуда не выезжал, он все это время стоял на вышке, напрягая последние остатки своих сил и чувствуя, что отвечает за всю политику. Он брал на себя ответственность даже за назначение начальника дивизии, за важные стратегические вопросы в гражданской войне, за все, за все вопросы о назначениях, о всяких конфликтах в той или другой организации, в том или другом наркомате. Он вникал во все. Его интересовала работа в каком-нибудь волисполкоме или комитете крестьянской бедноты. Он волновался вопросами о народном образовании, даже такие вещи, как кинематографы и учебники, — словом, все, из чего складывается жизнь государства, — все проходило через мозг Владимира Ильича. Он принимал десятки людей в день, он не жил, а горел, и горение было какое-то плавное, постепенное. И никто не сказал бы, что этот человек болен, потому что Ленин умел внутренние стороны своей собственной работы скрывать. Он других заставлял отдыхать, лечиться, говоря: «Ты — частица живого инвентаря нашей партии», а об отдыхе и лечении для себя никогда не думал.
Конечно, партия делала все возможное, чтобы поставить его в нормальные рамки работы, чтобы дать ему помощников на каждом шагу. Но все, что партией ни было сделано, оказывалось тщетным, — воля его, особенно во всем, что касалось работы, была непреклонна. Владимир Ильич был самым дисциплинированным членом партии. Решения партии были для него законом. Но в вопросе об его собственной работе он нарушал дисциплину, и тут постановления Центрального Комитета нашей партии, которые были для него законом, он обходил.
Теперь, когда мы получили возможность глазами крупнейших специалистов оценить работу его мозга, мы все видим, что он сгорел на работе, что он отдал не только свой выдающийся талант, не только весь огонь своего сердца рабочему классу, но и свой мозг, с необыкновенным количеством извилин, отдал целиком и безвозвратно на служение первой победоносной пролетарской революции.
Он отлично отдавал себе отчет в том, что его здоровье плохо: он еще в 1922 году иногда говорил об этом близким и друзьям. В 1922 году, когда появились первые признаки его болезни, он стал изучать медицинские книжки и по ним прекрасно ставил сам себе диагноз. И тем не менее он считал, что он поставлен на такой пост, что до последней минуты, до последнего вздоха, до последней секунды, пока он может работать, он должен этой гигантской исторической работой руководить.
Так сгорел наш великий вождь и учитель, товарищ и друг, который по возрасту своему мог бы еще работать добрых десять лет, чтобы провести нашу страну через самые большие трудности.[1]
М. И. Калинин
ВОЖДЬ РАБОЧЕГО КЛАССА
Товарищи, я хочу остановиться только на одной стороне Владимира Ильича. У нас много вождей, и вождей в высшей степени уважаемых, которым пролетариат верит, но я скажу, что среди пролетариев, среди рабочих масс, помимо уважения, удивления теми талантами и идеальностью, которые имеет Владимир Ильич, есть еще глубокое чувство любви. Эта любовь связана вместе с уважением. Какой бы вопрос ни взяли. Если Владимир Ильич убеждает в каком-нибудь вопросе, в котором вы даже не соглашаетесь, во всяком случае, вы в это время ни на минуту не перестаете любить его и ценить его ум. Есть много крупных людей, вождей, но, когда с ними имеешь какое-нибудь дело, они тебя давят. Владимир Ильич — единственный вождь, которого признаешь на 10 голов выше себя, но с которым вместе с тем говоришь как с равным товарищем, которого ты любишь, как обыкновенного человека. Таких вождей — я не знаю, как в остальной Европе, — но у нас в РСФСР не было ни раньше и нет по настоящее время. И вот когда бывают самые рискованные положения, когда кажется, что эти положения не верны, — пролетариат, его передовая часть всегда, всегда подхватывали и несли самые левые лозунги товарища Ленина. Достаточно вспомнить письмо Владимира Ильича из Финляндии, когда казалась невозможное *бе" рьба, когда рабочие были только что разбиты в июле, когда казалось, что нет надежды на ближайшие победы, — приходит письмо из Финляндии к рабочим Выборгской стороны и рабочим Петрбграда вообще, письмо, которое зовет на новый бой с правительством Керенского[2]. Владимир Ильич был уверен, что в рабочем классе, в каждом рабочем, особенно в его боевой части, всегда есть желание бороться. Если мы схватим основную сторону работы Владимира Ильича, мы увидим, что на всем протяжении его жизни есть одна общая черта — это глубокая вера в мощь и силы пролетарских масс. Это глубокая вера в силы и мощь рабочего класса. Он знал, что может быть побит Иванов или Петров, но великое дело побито быть не может. Эта вера есть главный фактор любви, симпатии, которую рабочий класс перенес на личность Владимира Ильича. В этом лице рабочий класс, по существу, глядя на него, глядит на себя, ибо он есть лучший выразитель рабочего класса в целом. Рабочий класс есть непобедимый класс, класс будущего, для которого никакие частные поражения и препятствия, встречающиеся на его пути, не будут непреодолимы. И вот когда глядишь на Владимира Ильича — выразителя всего рабочего класса в целом, то поднимается глубокая вера, глубокое сознание, что, пока Владимир Ильич будет руководителем российского рабочего класса, рабочий класс всегда может быть спокоен, что будет брать в своей основе всегда ту наиболее прямую и выгодную для рабочего класса линию, которая ему необходима. Пока Владимир Ильич находится в ЦК партии, нашим вождем, между центром и между рабочим классом всегда будут протянуты крепкие нити, объединяющие низы партии, весь рабочий класс и его руководителей. При таком контакте между низами рабочего класса и верхами руководителей никакие препятствия, встречающиеся на пути, не будут опасны. Все препятствия будут рабочим классом изжиты.