Сегодня красноармейские полки проходят интенсивнейшую политическую обработку, а завтра они — сильнейшие носители полученной зарядки — уже сами заряжают окружающую среду, поднимают эту среду на борьбу за задачи социалистической революции. Они вносят развал в ряды бойцов белогвардейских частей или войск интервентов. Они проделывают таким порядком потрясающий все старые основы переворот на громадных пространствах, после которого все "хотят красных" и все против белых, о чем свидетельствовали наши даже самые ожесточенные враги вроде английского генерала Нокса, военного советника адмирала Колчака, который в 1919 году писал своему правительству: "Можно разбить миллионную армию большевиков, но когда 150 миллионов русских не хотят белых, а хотят красных, то бесцельно помогать белым"[4].
Политическая работа идет и на территории, занятой белогвардейцами, она принимает и там свое боевое оформление в виде партизанских отрядов. Эти последние, как и части Красной Армии, также становятся сильными не только как боевые единицы, но и как носители идеи и задач социалистической революции уже на территории врага.
Средства борьбы множатся, нагромождаются и вырастают в несокрушимую силу. Эта сила могла только побеждать.
Я был буквально ошеломлен и новизной, и широтой, и глубиной организации, и построением борьбы в целом. Неудивительно, что вынесенные мною впечатления от империалистической войны меня уже теперь не подавляли, а, наоборот, война поражает меня своей односторонностью: она велика была только по своим цифровым выражениям. Организация же борьбы, материальная база и немощность военного руководства были в полном несоответствии с численностью армии, и, наконец, закостенелые формы борьбы превратили эту войну в гигантскую бойню человечества, не говоря уже об империалистических целях и задачах, которым служила эта война.
Но дело тут не столько в несоответствии, сколько в преувеличении значения таланта полководца, а последний в империалистической войне считался решающим фактором побед. Такое положение вещей, по существу, снимало с повестки дня и план, и организацию борьбы. Достаточно указать, что мобилизация армии, собственно, исчерпывала все понятие об организации борьбы. Несколько больше, чем следует, я отклонился от темы воспоминаний только потому, чтобы резче подчеркнуть то новое, что должно было поразить меня и поразило, когда я стал непосредственным участником борьбы Красной Армии на Восточном фронте.
Возвращаясь к воспоминаниям в отношении важнейшего звена в организации обороны — красным вооруженным силам, особенно подчеркиваю новые, своеобразные методы создания красных вооруженных сил.
Владимир Ильич дал нам непревзойденный в военной истории пример создания армии как инструмента политики.
Основным костяком Красной Армии были рабочий класс и революционные командиры — члены партии. Большевики были цементирующим началом в отношении как политической сознательности, так и боевой стойкости частей. Крестьяне из бедняков быстро сливались с основным костяком, усиливая его численно. Остальное крестьянство крепко обрабатывалось этими кадрами.
С боевыми качествами частей Красной Армии я впервые познакомился при следующих обстоятельствах. Это было немедленно по моем вступлении в командование фронтом. На Бугульминском направлении, прикрывавшем Ульяновск (тогда Симбирск), среди других частей находился Латышский полк. Этот Латышский полк пользовался заслуженной славой крепкой боевой единицы, в силу чего на данном направлении являлся основой устойчивости. Главнокомандующий потребовал вывода этого полка из боевой линии и отправки его в Серпухов, где тогда располагался штаб главного командования.
Лишиться основы, на которой строилась устойчивость обороны на данном направлении, естественно, было крайне болезненно.
Я опротестовал это решение главнокомандующего, прося хотя бы отсрочки выполнения его. Протест был отклонен, и вторично был указан самый минимальный срок для отправки полка в Серпухов. Делать было нечего, пришлось выполнять.
Видя мое затруднение, один из членов РВС[5] Восточного фронта спросил меня, почему я считаю, что Латышский полк трудно заменить. На мою реплику, что этот полк высоко боеспособный, он спокойно ответил, что я очень заблуждаюсь, если считаю, что другие полки, находящиеся на этом же направлении, менее боеспособны и что, в частности, Владимирский рабочий полк, пожалуй, по боеспособности даже выше Латышского полка, так как последний достаточно утомлен.