Без сомнения, он явился с недобрыми намерениями, но какую месть он замышлял? Текучая Вода не мог удовлетвориться банальным мщением.
Краснокожие любят утонченную жестокость и находчивы в этом отношении.
Неизвестно, какие мысли проносились в голове этого человека, пока он созерцал донну Эмилию, но выражение его лица беспрестанно менялось и становилось все мрачнее.
Он сделал было движение, чтобы схватить свой мешок, но вдруг остановился.
— Нет, — произнес он чуть слышно, — это не годится: нужно нанести удар им обоим. Да, да, моя первая мысль удачнее.
Он бросил последний взгляд на прекрасную молодую женщину, продолжавшую спать, с отвратительной улыбкой поднял мешок и удалился легкой и вкрадчивой походкой тигра, готового броситься на добычу.
Он сделал всего несколько шагов, поворотил немного вправо и очутился около кормилицы.
Последняя все еще спала, опьяненная запахом цветов, склонявшихся над нею. Сон ее был тих и спокоен, как у младенца. Рита была молода и красива, при виде ее не могло смягчиться разве только столь ожесточенное сердце, как у стоявшего теперь перед ней человека.
С откинутым назад станом, полузакрытыми глазами, осененными длинными черными ресницами и с крошечным ротиком, из которого сверкали жемчужные зубы, эта молодая квартеронка была очень мила. Повторяем, всякий на месте Текучей Воды почувствовал бы сострадание при взгляде на нее. Скрещенными руками она прижимала к груди ребенка, как бы ограждая его от опасности даже во время сна.
Девочка не спала, но и не бодрствовала. Она находилась в том полусонном состоянии, какое бывает у грудных детей после долгого кормления. Схватившись за грудь кормилицы своими белыми, как снег, ручками дитя закрыло глаза и дремало, втягивая время от времени молоко.
Индеец окинул эту прелестную группу взглядом тигра и в течение двух-трех минут оставался неподвижным, невольно пораженный этой невинной и полной чистоты картиной. Быть может, он колебался, исполнять ли свое ужасное намерение.
Но, побежденный на минуту, сатана опять взял верх в сердце дикаря.
— Ahschesth! — прекрасно! — произнес он глухим голосом. — Pilzintli — дитя умрет. Смерть ребенка убьет и отца, и мать!
Он сделал шаг назад и тщательно осмотрелся. Затем, убедившись, что кругом никого не было, он отошел к стволу апельсинового дерева, находившегося как раз напротив кормилицы, спрятался за этим деревом и положил мешок на землю.
Этот довольно объемистый мешок был сделан из кожи тапира и закрыт очень тщательно.
Индеец замер на секунду, потом перерезал ножом кожаные веревки, стягивавшие мешок, распорол его во всю длину и быстро исчез за стволом дерева.
Тогда из зияющего отверстия мешка показалось тело гремучей змеи.
Индейская нравственность считает бесчестным всякого, кто в мирное время убивает грудного ребенка.
Ненависть изобретательна, и Текучая Вода нашел средство осуществить свою месть на бедном маленьком создании, не нарушая закона племени. Он отыскал змею, посадил ее в кожаный мешок и несколько дней не кормил, чтобы привести в раздраженное состояние.
Змея, неожиданно освобожденная из тесного и темного заключения, начала расправлять на песке свои чудовищные кольца. В первую минуту она, полусонная и ошеломленная дневным светом, тупо покачивалась на огромном хвосте, извиваясь и щелкая своими отвратительными челюстями.
Но мало-помалу ее взор прояснился, и она с глухим свистом бросилась к бедной Рите.
Индеец следил за ней жадным взглядом, наклонившись вперед и широко раскрыв глаза.
Наконец-то свершилось мщение: никакая человеческая сила не может теперь ему помешать.
Но произошла странная вещь, наполнившая ужасом самого индейца. Змея, приблизившись к кормилице, с минуту колебалась, потом испустила тихий мелодичный свист, выражавший ее внезапную радость. Затем красивым, полным грации движением она приподнялась на хвосте, тихо отстранила ребенка от груди и жадно припала к ней своей отвратительной головой.
Текучая Вода издал яростный вопль и с отчаянием топнул ногой. Он знал, как падки змеи до молока, особенно женского, и потому считал свой план рухнувшим.
Что было делать? Вырвать у змеи добычу, значило идти на верную смерть, к тому же страшное зрелище совершенно одурманило краснокожего: он в каком-то кошмаре ждал конца этой ужасной сцены.
Между тем, Рита все еще спала. Ребенок же не заметил перемены в своем положении — так тихо и осторожно было движение змеи — и продолжал лежать в прежнем полузабытьи.