Выбрать главу

Молодой человек поднялся.

— Позвольте мне! — робко сказал он. — Обратиться к вам с одним вопросом.

— Говорите, я вас слушаю.

— Я не имел счастья видеть донну Диану, — произнес он нерешительно. — Надеюсь, что поездка не отразилась дурно на ее драгоценном здоровье?

Донна Эмилия нахмурила брови, и облако неудовольствия затуманило ее лицо. Но сейчас же овладев собой, она мягко отвечала:

— Донна Диана здорова, дон Мельхиор.

— О, тем лучше! — отвечал он с нескрываемой радостью.

И, низко поклонившись донне Эмилии, он направился к двери.

— Бедное дитя! — тихо произнесла она, провожая его взглядом.

Когда он подошел к самой двери, она окликнула его.

— Я забыла, — сказала она. — Постарайтесь передать отцу Сандовалю, что я была бы рада поговорить с ним сегодня вечером, после вечерни!

— Я передам ему ваше желание. Других приказаний не будет?

— Нет, идите!

Молодой человек опять поклонился и вышел.

Едва успела закрыться за ним дверь, как Диана выбежала из спальни и бросилась к донне Эмилии.

— Что это значит? — спросила та. — Зачем ты вернулась без зова?

— О, мама! простите, но я слишком страдала.

Донна Эмилия отошла и заглянула в лицо дочери.

— Что это значит, сеньорита? — сказала она строго. — На что ты намекаешь?

Девушка спрятала голову на ее груди и залилась слезами.

— Диана! Диана! — сказала донна Эмилия с невыразимой грустью, прижимая ее к себе. — Ты готовишь нам обеим много горя.

— Мама! — пробормотала та с рыданием.

— Молчи, — остановила ее донна Эмилия, — не прибавляй ни слова, оно может причинить непоправимое несчастье. Я ничего не знаю и ничего не хочу знать. Перестань плакать и сядь со мной!

— Хорошо, мама! — отвечала дочь сдавленным голосом.

— Диана! — сказала донна Эмилия через минуту. Вспомни, что мы должны отомстить индейцам, так как они навлекли на нас много бед.

Эти слова произнесены были тоном, не допускающим возражения. Девушка затрепетала и опустила голову, не имея сил отвечать.

Мать посмотрела на нее с жалостью и любовью и, указывая на статую св. Девы, сказала:

— Молись той, которая выпила до дна горькую чашу страданий. Молись, дитя мое! Она сжалится над тобой и даст силы перенести горе.

Девушка медленно поднялась и направилась к капелле. Благоговейно преклонив колени перед статуей, она стала усердно молиться, а потом ушла в спальню.

Вечером донна Эмилия имела довольно продолжительный разговор с отцом Пелажио. Этот разговор, не приводимый нами, успокоительно подействовал на жену владельца гасиенды. Перед сном она с материнской нежностью поцеловала бледный лоб дочери, проговорив вполголоса:

— Надейся!

Девушка затрепетала во сне, и неопределенная улыбка показалась на ее розовых губах.

Глава XV

ВЫЛАЗКА

Во всей испанской Америке вследствие страшной дневной жары вошло в привычку, по нашему мнению, очень мудрую, путешествовать только утром и вечером, т. е. с восходом солнца — часов до одиннадцати с половиной и с пяти часов вечера — до полночи. В такое время путешествия совершаются с меньшей усталостью как для людей, так и для животных.

К десяти часам вечера кроме бивачных огней пеонов, расположенных в саду и на дворе, все погасло вокруг гасиенды. Глубокая тишина охватила это жилище, где, однако, находилось более тысячи человек, а вокруг еще больше.

Все спали, за исключением нескольких неподвижных часовых, черные силуэты которых вырисовывались при трепетном свете луны.

Спокойствие звездной ночи нарушалось только неясным рокотом, который даже в пустыне не угасает совершенно: это постоянно движущаяся волна жизни.

Иногда отдаленное рычание или полузаглушенное расстоянием тявканье показывало, что дикие звери вышли из своих бесчисленных берлог и блуждали по лесу в поисках пищи.

Вдруг с той стороны, где стены крепости были наиболее высоки и отвесно возвышались над бездной, полуоткрылась осторожно и без всякого шума дверь.

По своему положению над пропастью эта дверь не была на виду У часовых, и три личности, проскользнувшие из нее одна за другой, не рисковали быть замеченными.

Эти личности, по-видимому, хорошо знавшие опасный путь, который был избран ими, старательно закрыли за собой дверь и, цепляясь за встречавшиеся неровности, как будто нарочно сделанные для облегчения спуска, углубились в пропасть, иногда только останавливаясь, чтобы перевести дыхание или бросить пытливый взгляд кругом.

Спуск был долог, потому что он происходил не по прямой линии, а сильно отклонялся влево. Наконец, отважные авантюристы достигли благополучно дна пропасти и могли отдохнуть несколько минут на берегу ручья, тихо катившегося у их ног.

Почти против того места, где храбрые путешественники достигли дна бездны, открывалось зияющее отверстие естественной пещеры. Бросив последний взгляд наверх и убедившись, что никто не заметил их выхода и что прежняя тишина царила в гасиенде, они скрылись в гроте.

Тогда человек, шедший последним, снял с себя плащ и в виде занавески повесил его перед входом в то время, как один из его товарищей вынул огниво и зажег факел из ocote, запас которого в глубине пещеры был велик.

При свете факела часовой, стоявший в будке, мог бы легко узнать этих трех людей, которые были никто иные, как донна Эмилия, ее дочь и дон Мельхиор.

Когда донна Эмилия, державшая факел, настолько удалилась, что свет не мог быть замечен снаружи, дон Мельхиор взял свой плащ и также удалился.

Б гроте было столько поворотов, что новичок непременно бы затерялся среди них.

После двенадцатиминутной ходьбы наши искатели приключений дошли до подобия залы, от которой отходило звездообразно шесть подземных галерей, шедших в противоположные стороны и, вероятно, на большие расстояния.

В этой обширной зале находилось несколько equipales, грубо высеченных топором, хороший стол и нечто вроде ружейных козел, где помещалось всевозможное оружие, как-то: копья, мечи, сабли, пистолеты и ружья, сумки с пулями из кожи тапира и бизона и рога с порохом.

Три лошади с тонкими ногами и живыми глазами лежали на толстой подстилке и бодро жевали свой запас корма.

При виде своих хозяев они испустили радостное ржание и встали, как бы выражая этим свое нетерпеливое желание выбраться из темной конюшни.

Дон Мельхиор взял упряжь, заботливо развешанную на козлах, и, вытерши соломой лошадей, стал их немедленно седлать.

Спустя пять минут наши путники, взяв каждый свою лошадь за повод, вышли из конюшни и после нескольких поворотов достигли выхода из грота. Этот выход, совершенно замаскированный кустарниками, представлял из себя высохший рукав Рио-дель-Норте. У входа в пещеру воды не было, но в период дождей она проникала в нее на некоторую глубину. Благодаря этому сохранялась тайна этого убежища.

Когда проведены были лошади, дон Мельхиор снова замаскировал проход. Путешественники сели на лошадей и вошли в реку, следуя по течению до песчаного возвышения, где они вступили на землю.

Они очутились в центре густого девственного леса.

— Теперь, — сказала донна Эмилия со странной улыбкой, подбирая поводья и наклоняясь к шее своей лошади, — вперед, во имя всемогущего бога!

Это были первые слова со времени отъезда из гасиенды.

Лошади галопом исчезли в листве.

Оставим теперь на время донну Эмилию и вернемся в гасиенду дель Барио.

Два канадца, как мы уже сказали выше, спали, растянувшись на земле.

Сумах не мог бы сказать, как долго продолжался его сон, когда вдруг почувствовал, что его кто-то тихо трогает за плечо.

Охотники и лесные бродяги имеют по самому образу своей жизни, чрезвычайно чуткий сон. Сумах почти мгновенно открыл глаза: над ним склонился какой-то человек и смотрел на него, приложив палец к губам в знак осторожности.

— Шш! — промолвил этот человек. — Вставайте и следуйте за мной.