— Да, да, я вас понимаю. Вы глубоко изучили человеческие страсти, ничто не ускользает от вашего проницательного взгляда, но, может быть, вы зашли слишком далеко.
— Quien sabe — кто знает? — тихо произнес дон Пелажио. Потом, внезапно переменив тему разговора, он спросил: — Вы не получали никакого известия из дель Барио?
— Никакого. Это позволяет мне надеяться, что там все обстоит благополучно, иначе дон Мельхиор или Сотавенто известили бы меня.
— Вы знаете, друг мой, я уже несколько раз указывал вам что вы слишком доверчивы к этому человеку.
— Он был всегда верен и предан мне!
— Вы это думаете, но берегитесь, вы знаете, что я редко ошибаюсь в своих предположениях. А…
— А? — прервал с живостью дон Аннибал.
— Я убежден, что этот человек обманывает вас и играет давно изученную роль.
— Дорогой мой друг, то, что вы говорите в настоящее время, говорили мне многие. Я очень внимательно наблюдал за этим человеком и никогда не подмечал в его поведении ничего подозрительного, что оправдывало бы возводимые в его адрес подозрения.
— Дай бог, мой друг, чтобы он всегда оставался таким и чтобы вы в момент, когда всего менее ожидаете этого, не были разбужены громовым ударом от своего неосторожного сна.
В эту самую минуту ослепительная молния сверкнула в темноте, грянул оглушительный удар грома и рассыпался недалеко от хижины.
Оба собеседника, невольно пораженные этим совпадением, остались на минуту немы и удивлены, прислушиваясь к тревожным возгласам солдат перекликавшихся в темноте. Сердца их сжались от непонятной тоски.
— Может быть, это указание неба! — произнес тихо дон Пелажио.
— О! Я не могу этому верить, — отвечал дон Аннибал, проводя рукой по своему лбу, покрывшемуся холодным потом.
Генерал встал.
— Ну, — сказал он, высовываясь наружу, — этот удар грома — последнее напряжение бури. Небо проясняется. Завтра будет великолепный день.
— В котором часу рассчитываете вы ехать, генерал? — спросил его дон Аннибал.
Дон Пелажио посмотрел на свои часы.
— Теперь десять с половиной часов. — сказал он. — Лагерь не будет совершенно очищен до полуночи, мы отправимся в два часа с несколькими, выбранными мной людьми.
— Тогда, если вы позволите, я удалюсь, чтобы немного отдохнуть до отъезда.
— Хорошо, мой друг, не забудьте быть здесь в половине второго.
— Это решено, генерал!
Они обменялись горячим рукопожатием, и дон Аннибал направился к двери хижины.
В тот момент, когда он хотел выйти, раздался звук лошадиных копыт.
— Quien Vive? — вскричал часовой.
— Mexico eindependencia! (Мексика и независимость!) — отвечал голос, который дон Аннибал тотчас узнал.
— Que gente? (Какие люди?) — продолжал солдат.
— Полковник дон Орелио Гутиеррец! — прозвучал ответ.
— Пропустите! Пропустите! — кричал генерал.
— Проходите! — сказал часовой.
— Останьтесь, — обратился дон Пелажио к дону Аннибалу, — этот неожиданный визит принесет нам, без сомнения, важную новость.
Владелец гасиенды дель Барио вновь занял место у стола.
Всадники сошли с лошадей, послышалось бряцанье тяжелых шпор на утрамбованной почве, и пятеро человек вошли в хижину. Четверо остановились у двери, наполовину скрытые во мраке, пятый подошел к генералу.
Это был дон Орелио.
— Как произошло, полковник, — спросил генерал, не дав ему раскрыть рта, — что вы здесь, вместо того чтобы находиться на порученном вам посту?
Дон Орелио почтительно поклонился своему начальнику.
— Генерал, — отвечал он, — я в точности исполнял ваши приказания. Дивизия, отданная вами под мою команду, на своем месте. Но я счел долгом лично привести к вам этих четырех людей, которые желали видеть вас немедленно.
— А! — сказал генерал, бросая вопросительный взгляд на незнакомцев, которых рассмотреть мешала темнота. — Кто они?
— Они скажут вам это сами, генерал! Теперь, когда моя миссия исполнена, позвольте мне удалиться, чтобы пораньше вернуться к своему посту.
— Идите, сеньор. Может быть, вам лучше было совсем не отлучаться!
Полковник не ответил, почтительно поклонился и вышел. Почти тотчас же послышался быстрый топот лошади.
Настало минутное молчание. Дон Пелажио внимательно изучал четырех незнакомцев, стоявших неподвижно на одном месте. Наконец, он решил с ними заговорить.
— Подойдите, сеньоры, — сказал он, — и потрудитесь сообщить, кто вы!
Двое подошли. Когда они очутились в освещенной части хижины, то отбросили плащи и сняли вигоневые шляпы закрывавшие их лица.
— Канадец! — вскричал дон Аннибал с жестом удивления.
— Граф Мельгоза! — произнес не менее изумленный доя Пелажио.
Это были действительно Оливье Клари и граф.
— Кажется, вы не ожидали нас, генерал? — сказал весело охотник.
— Честное слово, нет, — отвечал дон Пелажио, протягивая им руки. — Я не ждал ни того, ни другого, но это не отразится на моем приеме.
— Благодарю! — сказал граф.
— Я считал вас мертвым! — прибавил священник.
— Э! — произнес канадец. — Немного до этого оставалось. Вы отправили меня просто к бешеному зверю, но все равно, я освободился.
— Тем лучше, но вы должны испытывать нужду в отдыхе. Кто вас сопровождает?
— Это один из моих доверенных пеонов, а другой — пленник, пойманный сеньором Оливье! — отвечал граф.
— Да, да, — подтвердил охотник, — мы сейчас поговорим об этом весельчаке.
— Какому счастливому случаю должен я приписать ваше присутствие здесь, сеньор граф?
— Желанию вас видеть, кабальеро.
— А! А! — сказал генерал, бросая на него проницательный взгляд. — Вы, наконец, соглашаетесь перейти на нашу сторону? Это было бы большой радостью для нас, сеньор граф.
— Вы ближе к истине, чем думаете, сеньор Падре, — отвечал граф с улыбкой. — Я не перехожу в ваши ряды, как вы предположили, но зато я не против вас. Я отказался от всех своих полномочий, одним словом, я на нейтральной почве!
— Гм! Плохое положение, граф.
— Может быть, сеньор, но я желаю теперь сохранить его. Далее, чтобы быть откровенным, признаюсь, что имею дело, главным образом, к сеньору дону Аннибалу.
— Ко мне? — вскричал, приближаясь, гасиендер.
— К вам, мой друг. Но прежде, чем я вам объясню суть моего дела, позвольте, пожалуйста, сеньору дону Оливье отдать отчет вашему начальнику об исполнении порученного ему дела.
— Хорошо! — отвечал дон Аннибал, отступая назад.
— Ну так говорите, полковник! — сказал отец Сандоваль.
— Разве я еще полковник? — спросил охотник.
— Dame! Так как вы живы, то я не вижу причины, почему вам не быть им. Тем более, что я как нельзя лучше доволен вашим лейтенантом Лунным Светом. Ваша честь оказала мне большую услугу.
— Тогда все идет хорошо! — сказал радостно охотник, щелкая пальцами и лихо закручивая свои тонкие усы.
После этого открытого выражения радости он начал свой рассказ, который генерал слушал с самым глубоким вниманием.
Когда охотник говорил о похищении бумаг, дон Пелажио прервал его.
— А эти бумаги с вами? — живо спросил он.
— Вот они! — отвечал охотник, вынимая их из кармана и кладя на стол.
Генерал взял их и, подойдя к факелу, заботливо пробежал глазами.
— О! — вскричал он порывисто. — Я не ошибся, все намечено, как я предвидел. Теперь я держу его в руках, он не убежит! Полковник, вы исполнили свое дело, как умный и благородный человек. Я вспомню об этом при случае! Продолжайте, я вас слушаю! — прибавил он, прижимая бумаги к груди.
— Э! — сказал весело охотник. — Кажется, я совершил дело лучше, чем думал!
— Лучшего исхода не могло и быть!