– Чтой-то неласково ты меня стречаешь, – сказал Василий с усмешкой. – Аль видом я не вышел? Аль обиделся, что сразу в тебе атамана не узнал? Ты-то знаешь ли меня?
– Я тебя знаю, – успокоил Степан честолюбивого Уса, внимательно к нему приглядываясь. – Кто тебя не знает!
Поздоровались за руки.
– Сидай, – пригласил Степан.
– Дак мне чего своим-то сказать? Смутил ты меня, парень...
– Сказать, чтоб на постой разбивались. Эка, смутился!
Василий выглянул из шатра... И вернулся.
– Они у меня умные – сами сметили. Ты чего такой, Степушка? А?
– Какой?
– Какой-то – все приглядываисся ко мне... А слава шумит, что ты простецкий, погулять любишь... Врут? Тебе годов-то сколь?
– Сколь есть, все мои. Это кто? – Степан посмотрел на товарища Уса.
– Это мой думный дьяк, Матвей Иванов. Из мужиков... Башка! Завсегда при мне... Я его зову – думный дьяк.
– Пускай он пока там подумает, – Степан кивнул. – За шатром. Один. А мы погутарим...
– Я не помешаю, – скромно, с каким-то неожиданным внутренним достоинством сказал Матвей. Был он, в сравнении со своим атаманом, далеко не богатырского вида, среднего роста, костлявый, с морщинистым лицом, на котором сразу обращали на себя внимание глаза – умные, все понимающие, с грустной усмешкой. И Степан тоже невольно на короткий миг засмотрелся в эти глаза...
– Свой человек, – сказал Ус. – Говори при ем смело.
– Добре, нам таких надо. Дай-ка нам с атаманом погутарить, – настоял Степан. – Выйди.
Матвей вышел.
– Слыхал, чего я надумал? – прямо спросил Степан.
– Слыхал, – не сразу ответил Ус. – На Москву ийтить? Слыхал. Могу дорогу показать... Передний заднему дорога.
– Это по какой ты бежал-то? Плохая дорога. Мы другую найдем – надежней.
– Лихой атаман! – с притворным восхищением воскликнул Ус. – Уж и побегать не даст. А меня дед учил: не умеешь бегать, не ходи на войну. Бывает, Степа. Что горяч ты – это хорошо, а вот еслив горяч, да с дуринкой, – это плохо. Не ходи тада на Москву – там таких с колокольни вниз головой спускают.
Степан улыбнулся криво и недобро.
– Крепко тебя там припужнули...
– Что ты! Шибко уж колокольня-то та высокая. Не видал?
– Видал. Высокая.
– Какую ж ты дорогу себе выбрал? – спросил Ус. – Или – наугад, по-вятски?
– Это как же – по-вятски? – не понял Степан.
– Наугад! И говорится – наугад.
Степан внимательно посмотрел на простодушного Василия Родионыча.
– Наугад – не знаю, не ходил. Я люблю – наудачу.
А в лагере в это время налаживались другие отношения – там не о чем было спорить. Там все ясно.
Казаки Уса и разинцы, в отличие от вождей своих, скоро нашли общий язык – простой, без колючих зазубрин.
Обнаруживались старые знакомцы, вспоминались былые походы... Задымили костры. Гостей готовились принять славно, как и велел атаман.
Разинцы еще раньше принарядились – пускали пыль в глаза пришлым, кобенились – как же!
Стырь собрал вокруг себя целую ораву, показывает, как он «ходил» на Москву к царю.
– Он о так сидит на троне... Мишка, сядь.
– Да иди ты, – отказался Мишка, молодой казак.
– Где кум мой? – вспомнил Стырь. – Он тоже видал царя – покажет.
Дед Любим напялил на голову вывернутую наизнанку шапку, воссел на три положенных друг на друга седла. Сделал скучающее лицо... Стал важный и придурковатый.
– Ну, где там эти казаки-то?! – спросил. – Давайте их суда, я с имя погутарю.
– Не так! – воскликнул Стырь. – Давай: ты из бани пришел.
– A-а!.. Добре, – дед Любим стал отчаянно чесаться. – В баньку нешто сходить?..
– Да ты уж пришел! – заорали зрители.
– A-а!.. Ну-к... Эй! Бояры!.. Кварту сиухи мне: после бани выпью.
Поднесли «царю» сиухи. Он выпил.
– Ишшо.
– Будя.
– Ты что, горилки царю пожалел, сукин сын?! Ты должен на коленках передо мной ползать. Давай горилки! – дед изобразил капризное «царское» величие. – Хочу кварту горилки! Хочу кварту горилки!.. – больше было похоже на то, как капризничает злой ребенок, а не царь.
Ему подали еще. Дед выпил, смачно крякнул. Плюнул.
– Ах, хороша!.. Ну где там казаки-то?
В круг неторопливо вошел Стырь, тоже черт знает в чем – в каком-то непонятном балахоне. Тоже необыкновенно важный.
– Здоров, казак! – приветствовал его «царь». – Ты чего эт в моем царстве шатаисся? Чего ты тут пронюхиваешь у меня?
– Прикажи мне тоже дать сиухи, – подсказал Стырь.