– Чего ему? – удивился Ус.
– Не сказывает. Атаману, говорит, скажу.
– Давай.
В избу вошел тот самый поп, у которого Степан грозился в храме отрезать космы. Вошел – широкий, гулкий.
– Как зовут? – спросил Ус. – Чего ты до меня?
– Где же атаман-то? – громыхнул поп, как в бочку.
– Я атаман. Что, оглазел? – обиделся Ус.
– Ты, можа, и атаман, только мне надобно наиглавного, Разю, – высокомерно сказал поп.
– Зачем?
– Хочу послужить православному воинству во славу свободного Исуса Христа.
– Молодец! – сердечно похвалил его Ус. – Поп, а смикитил. Как зовут?
– Авраам. А ты кто?
– Ктокало, – ответил Ус со смехом. – Пойдем пить.
Вылазка Разина к едисанским татарам была успешной.
Назад казаки гнали перед собой вскачь огромное стадо коров, овец, малолеток лошадей.
Рев и гул разносился далеко вокруг. Казаки орали... Очумелые от бешеной гонки животные шарахались в стороны, кидались на всадников. Свистели бичи. Клубилась пыль.
Степан с Федькой и с Иваном ехали несколько в стороне. Запыленные – ни глаз, ни рожи.
К ним подскакали нарочные из Царицына... Что-то сказали Степану. Тот радостно сверкнул зубами и во весь опор понесся вперед, к Царицыну. За ним увязался Федька Шелудяк. Иван Черноярец остался с табуном.
Ликующий, праздничный звон колоколов всех церквей города оглушил Разина. Это случилось как-то само собой – высыпали встречать атамана.
Народ и казаки стояли вдоль улицы, которой он шел. Стояли без шапок; ближние кланялись в пояс.
Навстречу атаману от приказной избы двинулась толпа горожан – с хлебом-солью. Во главе – отец Авраам.
Степан, хоть весь был грязный, шел степенно, гордо глядя перед собой: первый царев город на его мятежном пути стал на колени. Славно!
Отец Авраам низко поклонился.
– Здорово, отче! – узнал его Степан. – Как Микола поживает? Ах, мерин ты, мерин... – Степан засмеялся. – Ишь, важный какой!..
Поп, видно, заготовил что сказать, но сбился от таких неуместных слов атамана. Обозлился.
– Поживает... Ты чего зубы-то скалишь?
– Где воевода? – спросил Степан.
Степану поднесли в это время хлеб-соль. На каравае стояла чара с водкой, солонка. Он выпил чару, крякнул, отломил от каравая, обмакнул в солонку, заел. Вытер ладошкой усы и бороду.
– Где воевода? – опять спросил он.
– В башне заперся.
– Много с им?
– С двадцать.
– А Васька где?.. Я не вижу его.
– Васька... – Ларька Тимофеев показал рукой: – До сшибачки, – и еще он сказал весело: – Стрельцы поклали оружье. Мы их пока всех в церкву заперли.
– Пошли воеводу брать, – распорядился Степан. – Нечего ему там сидеть, его место в Волге, а не в башне. Все бы в башнях-то отсиживались! Хитрый Митрий.
Двинулись к городской стене, к башне, где закрылся воевода со своими людьми.
Появилось откуда-то бревно. С ходу ударили тем бревном в тяжелую дверь... Сверху, из бойниц башни, засверкали огоньки, затрещали ружья и пистоли. Несколько человек упало, остальные, бросив бревно, отбежали назад.
– Неси ишо бревно! – приказал Степан. – Делайте крышку.
Приволокли большое бревно и стали сооружать над ним – на стойках – двускатный навес (крышку) из толстых плах. Крышку потом обили потниками (войлоком) в несколько рядов, потники хорошо смочили водой. Таран был готов.
– Изменники государевы!.. – кричали из башни. – Он ведь узнает, государь-то, все узнает! Мы послали к царю-то, послали!
– Это вы изменники! – кричали осаждающие царицынцы. – Государь на то вас поставил, чтоб нас мучить? Царь-то за нас душой изболел, батюшка. Ему самому, сердешному, от вас житья нету! Марью Ильинишну извели, голубушку! Царевичей извели!.. От такие же вот живоглоты, – Тургенев был прислан из Москвы недавно, но успел опротиветь царицынцам.
– Все на колу будете! – кричали осажденные. – С ворами вместе! Бога побойтесь, Бога!..
– Кого послушали?! Стеньку, первого вора и разбойника! – крикнул сам воевода Тургенев. – Одумайтесь, вам говорят!
Степан смотрел на башню, щурился. Ему поднесли еще чару. Он выпил, бросил чару, засучил рукава. Глянул на башню... Махнул рукой, подскочил к бревну...
Таран подняли, разбежались, ударили в ворота. Кованая дверь погнулась. Еще ударили, еще...
Сверху стреляли, бросали смоляные факелы, но осаждающих надежно прикрывал навес. Бревном били и били.
Дверь раз за разом подавалась больше. И наконец совсем слетела с петель и рухнула внутрь башни. Федька Шелудяк с Ларькой Тимофеевым ворвались туда, за ними остальные.
Короткая стрельба, крики, возня... И все кончено. Успокоились.